Блоу ап

Накануне девятого дня после его кончины я побеседовала со старшим сыном Ахата Тимуром. Конечно, мы говорили об его отце.

- В последнее время отец болел, в мае отлежал две недели в больнице. Но это не мешало ему жить полноценной жизнью, продолжать работать. В первый раз инфаркт случился в 1999 году – сердце не справилось с рабочей нагрузкой. Но для меня определяющей его человеческую суть чертой было спокойное, мудрое отношение к любой житейской проблеме. Я думаю, именно отсюда пошло моё (в последующем) увлечение дзен-буддизмом. Есть такая притча, герой которой, монах, встречает любую житейскую невзгоду одной и той же фразой: «Вот как…» И такое отношение к жизни он мне, конечно, прививал.

- Тимур, а по части «школы», кем был Ваш отец?

- По диплому о высшем образовании он был филологом, вместе с моей мамой окончили в 1979 году филфак УдГУ. Отсюда его пожизненная страсть к книгам, которые он всегда читал и собирал. Фотографией занялся самоучкой, вернувшись из армии. Насколько я знаю, ни тогда, ни сейчас нет специальных учебных заведений, где обучали бы искусству фотографии. Какое-то время он занимался здесь, в Ижевске у одного из учеников знаменитого Наппельбаума**. А большую часть своей профессиональной жизни отец был работником службы быта, в которую входили многочисленные в советское время фотоателье. В учебном комбинате службы быта обучал своему делу молодежь. Преподавал какое-то время на факультете дизайна УдГУ. Даже хотел создать там собственную кафедру фотодела, но не случилось. В своей же профессии он был, я думаю, первым фотомастером в Ижевске, который начал профессионально работать с цветной фотографией. Дело в том, что цветная фотопечать, еще доцифровая, это очень сложная технология. И в ней он был действительно высококлассным мастером. Как и в искусстве портрета. Я думаю, потому что был тонким психологом – он чувствовал своих «натурщиков». Умел выявить наиболее выигрышные стороны модели.

- Да, я помню внутреннее убранство его «шикарного» ателье на Пушкинской, напротив мэрии, где-то начала 90-х годов. Было похоже на съёмочный павильон – множество «уголков»-выгородок с бутафорией, отражающей разные ипостаси человеческих характеров. А как «прошлась» по нему смена эпох – от советской к «постсоветской»?

- Самым безжалостным образом. В советское время он работал действительно в самых престижных, новых и просторных помещениях. Это и ателье № 5, справа от эспланады, если спускаться по ней от Центральной площади, между улицами К. Маркса и Горького, над аркой. Начиная с 1989 года, он работал в мастерской на Пушкинской, которую Вы упомянули. Но это помещение у него каким-то образом отобрали в 2003-м, был даже какой-то скандал, связанный с управлением муниципального имущества. Затем лет восемь это помещение просто пустовало. А отец «выторговал» себе подвал под своей же прежней мастерской, и там всё еще раз обустроил. С недавних пор в его бывшем ателье расположен новый ресторан. А последним местом работы отца стала фотомастерская на Широком, в торце 5-этажки, поблизости от здания бывшего Пенсионного фонда. Работал он до самой смерти, хотя болезнь глаз прогрессировала. Из этой своей последней мастерской вернулся вечером
2 октября домой, где его и нашли мертвым спустя пару дней…

- Тимур, несколько слов о семье и Ваших с ним личных отношениях. Была между вами проблема «отцов и детей»?

 - Отец был творческим человеком, легким в общении, конечно, увлекающимся. Я родился в 1980-м от его второго брака. В первом остались две мои сводные сестры. Отец ушел от нас, когда мне было 8 лет. И в третьем браке родился еще один мой сводный брат, Руслан. Ему сейчас 26 лет. При таких обстоятельствах, хочу подчеркнуть, что никогда я не испытывал обиды на отца, мы с ним всегда тесно общались. Он брал меня в подмастерья в свои ателье; в творческие поездки, на отдых. У меня не было проблем в общении с ним. Кстати, именно он натолкнул меня на мой выбор профессии – он выполнял для своего друга, профессора-психиатра, серию портретных снимков, отражающих различные человеческие эмоции. А я тогда думал, в какой вуз пойти учиться. Правда, я и прежде интересовался психологией. И отец одобрил мой выбор – я поступил на психологию в УдГУ.

- А, кроме фотографии, что еще было в его жизни?

- Это неправильно. Была жизнь, насыщенная событиями, друзьями, книгами, множеством путешествий и увлечений. И при этом фотография. Вот, скажем, в 80-е годы он неожиданно сблизился с местной православной епархией. Сам он был в то время «правоверным» атеистом. Но наступали другие времена, церковь из гонимой становилась «открытой» и одобряемой. Неожиданно даже меня окрестили. И он много снимает в церковной среде. Есть уникальная, снятая им с колокольни собора Александра Невского, панорама Ижевска, которую он выполнил как историческую «рифму» к известной фотопанораме, снятой в 30-е годы. Она сложена как «гармошка». Он раскладывал рядом обе панорамы и с интересом сравнивал.

Или в 1995 году вдруг увлёкся исламом. Стал изучать арабский язык. И в 1996-м совершил хадж в Мекку. Причём с фотоаппаратом, что строжайше воспрещено исламской традицией. Представьте себе, паломник идет к святыне голый, в простыне. А у отца где-то еще спрятан фотоаппарат. Он вернулся из хаджа с интереснейшей серией фоторепортажей. Они демонстрировались на многих выставках.

У отца было пристрастие к знаменитостям, к «звёздам». Он умел найти к ним подход, и часто «завлекал» на фотосессию (как мы сейчас говорим) к себе в ателье. Так, например, появились среди его друзей Андрей Макаревич и «Машина времени». Он мечтал снимать Владимира Высоцкого, но не успел – тот умер в 1980 году… А те, кто гастролировал в Ижевске в 80-е-90-е годы, часто были «объектами» его творческих поисков.

Отец увлёк меня краеведением. Он по собственной инициативе и для себя придумал проект «Кама» - снимал, сплавляясь по реке, окрестности и так же сравнивал их с известными работами фотомастеров прошлого. Это чрезвычайно познавательно и требует эрудиции. Позже, уже работая журналистом на ТК «Моя Удмуртия», я придумал вслед за ним свой проект «Эпизоды», где вот так же пересекалось прошлое с настоящим. Но он просуществовал недолго.   

- Тимур, что представляет собой творческое наследие Вашего отца? И будет ли оно доступно общественности?

- К сожалению, никаких персональных изданий, посвященных его работам, при жизни отца не было. Хотя его фамилия всегда присутствует в списках фотографов в книгах местных, федеральных и даже зарубежных издательств (скажем, в книгах об М.Т. Калашникове, которого мой отец много снимал и был вхож в его дом). От отца осталась большая коллекция фотоаппаратов, что естественно, ведь через его руки прошла вся мыслимая профессиональная фототехника. И, конечно, его уникальный архив. Распорядиться этим богатством должна будет его последняя семья. Руслан, младший сын, кстати, тоже фотограф. Надеюсь, работы отца сохранятся как единый архив.

__________________________

* блоу ап – (англ. blow up) – 1) термин из области фототехники, означающий приём фотоувеличения; 2) культовый фильм Микеланджело Антониони 1966 года, где главный герой - фотограф

** Моисе́й Соломо́нович Наппельба́ум (1869 — 1958) — выдающийся фотомастер, создавший собственную, только ему присущую творческую манеру исполнения студийного фотопортрета