ТЮРЕМЩИКИ ОТВЕЧАТЬ НЕ ЛЮБЯТ

На скамье подсудимых – старший лейтенант внутренней службы Артем Алексеев, единственный обвиняемый. Руслан Баранов, четыре недели умиравший в палате Республиканской клинической больницы, успел рассказать следователю, что в избиении принимали участие трое или четверо надзирателей, но имя – Артем, Артемыч – он смог припомнить только одно.

Остальные сотрудники изолятора, заступившие в тот день на дежурство, проходят по делу свидетелями.

Изолятор – это ПФРСИ при ФБУ ИК №1 УФСИН России по Удмуртской Республике, «помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора». Тот же СИЗО, но рядом с настоящей зоной, внутри которой осужденные отбывают реальные сроки по приговорам, уже вступившим в законную силу. По словам ижевской правозащитницы Ларисы Фефиловой, в прежние времена ягульский ПФРСИ был таким специальным местом, где из самых несговорчивых арестантов могли выбить признательные показания еще на этапе досудебного следствия. Теперь, после начала реформы исправительной системы (и в том числе благодаря правозащитникам), эта практика как будто прекратилась, но трагедия с Русланом Барановым напомнила о былой репутации ягульских тюремщиков.

Второго июня 2010 года днём в ПФРСИ при ИК №1 прибыл этап следственно-арестованных из 7 человек. Одному из них, Руслану Баранову, только что в первой инстанции был вынесен приговор по делу о мелкой карманной краже – за кошелек, проездной билет и несколько сот рублей ему грозило два года лишения свободы, но Баранов, не признавший приговора, опротестовал его в Верховном суде УР. Как следует из материалов дела, за шлюзом на пропускном пункте этапируемых принял капитан Юрий Галичанин, дежуривший по ИК №1; затем надзиратели повели арестантов в обыскное помещение ПФРСИ, но задержались по дороге.

Тут, согласно показаниям погибшего Баранова, зафиксированным в документах следствия, новоприбывшим было поставлено условие: во время пребывания в ПФРСИ всем им придется принимать участие в хозработах, или, проще говоря, «взять метлу». Возражения возникли только у Руслана – мол, я подследственный, а не осужденный, мой приговор в законную силу не вступил и обжалуется, принуждать к выходу на работы не имеете права. Да к тому же инвалид 2-й группы, эпилептик. Словом, всех «дисциплинированных» арестантов сопроводили дальше в обыскное помещение ПФРСИ, а Баранова, по его словам, отделили от группы и для особой «проработки» завели в отдельное обыскное помещение ИК №1, в котором никакие действия со следственно-арестованными вообще не должны были проводиться (оно предназначено для осужденных, уже отбывающих наказание). Этот вопрос – в каком именно из двух обыскных помещений были «применены спецсредства» – стал одним из ключевых для происходящего судебного разбирательства.

Уже будучи в РКБ №1, Руслан Баранов рассказал, что происходило дальше. По версии стороны потерпевших, молодого человека заковали в наручники и били резиновыми дубинками и пластиковыми бутылками с водой. Сколько времени это продолжалось, неизвестно. После «воспитательной процедуры» Баранов уже не мог самостоятельно передвигаться, и родственники в следующий раз увидят его сплошь черным от поясницы до щиколоток. Ночь со 2 на 3 июня Руслан провел в санитарной части исправительной колонии, наутро перевезен в центральную лечебницу УФСИН при ИК №8 в поселке Хохряки под Ижевском, где ему тоже не смогли помочь. Еще через день, 4 июня, до сотрудников исправительной системы наконец дошло, насколько серьезна ситуация. Полумертвого арестанта под конвоем доставили в РКБ №1. Врачи провели несколько переливаний крови, подключали пациента к «искусственной почке». Но 28 июня Руслан Баранов умер – даже не от повреждений внутренних органов, а оттого, что организм не справился с отравлением, вызванным массированным отмиранием размозженных мягких тканей.

Он был еще жив, когда к делу подключилась правозащитница Лариса Фефилова. По ее словам, уже 8 июня после встречи с сотрудниками Следственного комитета стало понятно, что республиканские правоохранители готовятся спускать дело на тормозах. Более того, вскоре уголовное дело было возбуждено против самого Баранова по ст. 321 УК РФ - «дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества». Оно проделало длинный путь от Завьяловского межрайонного СК до руководства отдела по особо важным делам СК по Удмуртии и, в конце концов, передано следователю Саранцеву, расследовавшему обстоятельства гибели Руслана. Саранцев и закрыл это дело 31 декабря 2010 года за отсутствием состава преступления в действиях погибшего. Расследование же в отношении надзирателя Алексеева, вопреки мрачным прогнозам правозащитников, все-таки было доведено до нынешнего суда.

Однако Артем Алексеев и его коллеги продолжают настаивать на версии нападения со стороны самого Баранова, уже отвергнутую следователем СК. В минувший понедельник, 22 августа, на очередном судебном заседании в Завьяловском районном суде двое сослуживцев Алексеева, допрошенных судьей Пермяковым, «тянули» именно в эту сторону: якобы Руслан Баранов с момента прибытия вел себя вызывающе грубо, хамил, крыл матом всех вокруг, размахивал руками. Об этом говорили младший инспектор ПФРСИ Шутов и дежурный по ИК Галичанин. До допроса свидетелей, присутствовавших непосредственно при «применении спецсредств» к Руслану, дело пока не дошло, но сторона потерпевших ожидает, что защитники Алексеева и «доброго имени» УФСИН будут придерживаться той же линии: якобы погибший напал на одного из надзирателей при обыске и был усмирен при помощи дубинок и наручников в пределах полномочий служащих ИК №1.

Эта версия натыкается на упомянутое обстоятельство с двумя обыскными помещениями (самой колонии и ПФРСИ-изолятора, где должен был проводиться обыск). Когда дело о «нападении» Баранова на надзирателей еще не было закрыто, роль «потерпевшего» в нем отводилась офицеру Маратканову, дежурившему в тот день по ПФРСИ. Согласно показаниям Руслана Баранова, его избивали в обыскном помещении ИК №1, где Маратканов в силу служебных обязанностей не имел права находиться; «сторона надзирателей», напротив, в то время заверяла, что нападение со стороны Баранова и, соответственно, «применение спецсредств» к нему состоялось в обыскном помещении ПФРСИ. Если правы защитники надзирателя Алексеева, то как быть с видеозаписью камер наблюдения, показывающей, что в ПФРСИ через обыскное помещение колонии Баранова притащили уже едва стоящим на ногах? А если дубинки пошли в ход в обыскном помещении колонии, где Маратканов не мог присутствовать по инструкции, то на кого тогда там напал покойный Баранов?
Лариса Фефилова в разговоре с корреспондентом «Д» предположила, что все нестыковки объясняются просто: летом 2010 года в УФСИН ожидали, что дело о гибели Баранова все равно будет по-тихому «похоронено», и поэтому не слишком заботились о построении стройной версии произошедшего. Теперь наспех данные показания коллег становятся для подсудимого надзирателя Алексеева серьезной проблемой. Уже на прошедшем в понедельник судебном заседании занятно было наблюдать, как при разборе противоречивых показаний один из свидетелей, надзиратель Шутов, беспомощно искал взглядом адвоката своего сослуживца.

Кстати, с видеозаписью с камер наблюдения тоже не все так просто. Когда гибелью Руслана Баранова заинтересовался Следственный комитет, тут же выяснилось, что запись утрачена – на допросе один из начальников ягульской зоны заявил, что распоряжений удалять ее не давал, а сделать это мог чуть ли не любой из его подчиненных. Позднее экспертам все же удалось восстановить видеозапись, но лишь частично.

Большая часть свидетелей, допрошенных на этой неделе, – сотрудники УФСИН, конвоировавшие этап с Барановым из СИЗО в ПФРСИ при ягульской колонии. От их показаний толку немного, так как никто из этих конвоиров даже не входил в тот день на территорию ИК №1. Тем не менее все они засвидетельствовали, что ни о каких враждебных выпадах со стороны Руслана Баранова или других подконвойных в тот день не было речи. Не было и никаких указаний насчет того, что Баранов склонен к нападению или побегу – об этом конвоиров в обязательном порядке предупреждают заранее. Вопреки этим показаниям, Юрий Галичанин, принимавший этап как представитель ИК №1, заявил в зале суда, что отметка «склонен к нападению» на деле Баранова все-таки была. Выходит, смирный до этого Руслан Баранов, едва переступив порог ягульской колонии, в один миг превратился в агрессивного арестанта из числа тех, кто на особом контроле у начальства. Странные вещи ИК №1 делает с людьми.

За все время судебного заседания, продолжавшегося четыре часа с одним перерывом, подсудимый Артем Алексеев не произнес ни слова. Следующее заседание по делу об убийстве Руслана Баранова состоится 29 августа. «Д» будет следить за ходом этого разбирательства.