Накануне выборов в Городскую думу, 8 октября, а не десятого, как обычно, на мой пенсионный счет в Сбербанке пришла сумма 1856 рублей 1 копейка. Добавка была насчитана, начиная с января текущего года, как исправление к валоризации, которую я изначально получила смехотворно маленькую – всего 360 рублей (при средней 600-700 руб.). Лишние двести рублей в месяц на дороге не валяются, думала я. Но уже 30 ноября из того же Индустриального отдела ПФР поступил новый звонок – зайдите, мы вам посмотрим более выгодный вариант расчета пенсии. Ну, думаю, что-то «повернулось» в родном государстве, что так начали заботиться о пенсионерах!


Оказалось, ровно наоборот! Инспектор, принимавшая меня 7 декабря, молодая девушка (та же самая, что долго убеждала меня в январе в правильности суммы, доставшейся мне в результате валоризации, – все формулы и арифметические действия это подтверждали), начала с фразы: «Даже не знаю, с чего начать!».


Я поняла, что ничего хорошего мне не скажут. И в самом деле, сотрудница фонда сообщила мне, что произошла «ошибка в программе» и добавку мне насчитали неправильно. Но тут же утешила, сообщив, что полученные «лишние» деньги у меня назад не отнимут. Однако уже с февраля добавку в 210 руб. мне начислять перестанут.


Все попытки добиться более вразумительного объяснения причины «ошибки в программе» успехом не увенчались. «Машина ошиблась» - железобетонный аргумент, с «железа» не спросишь. Чтобы как-то переключить меня с негатива на позитив, инспектор завела тему о том, чтобы я поискала справку о более выгодном периоде зарплат. Поскольку в момент выхода на пенсию все эти варианты уже были представлены и рассмотрены, а иных справок мне взять неоткуда, я этот вопрос закрыла. В заключение девушка предложила мне же самой написать заявление, что я от чего-то там отказываюсь. Я отказалась. Отказалась это подписывать. В итоге сотруднице пришлось вести меня к начальнику клиентской службы. Начальник, не выходя из кабинета, отреагировала, что, мол, ничего и не нужно, они сами всё «оформят». Тогда взъелась я – нет уж, вы меня примите, пожалуйста!


Начальница представилась Еленой Леонидовной Поляковой. Это, кстати, именно она в январе уговаривала меня «принести новые справки о более выгодном периоде». А где их взять? Я демонстративно положила на стол между нами включенный диктофон. Наудачу Елена Леонидовна, видимо, не поняла назначение этого предмета. И разговор между нами фиксировался вплоть до того момента, когда г-жа Полякова поняла, что наша беседа пишется. Елена Леонидовна неожиданно покраснела, замолчала, затем сказала, что разговор окончен, и выпроводила меня из кабинета, закрыв за мной дверь на ключ. Однако нигде нет запрета на ведение аудиозаписи при общении с чиновниками. Я не нарушила никаких правил и законов, так что реакция чиновницы была очень красноречивой – что-то тут, должно быть, не так!


Что я вынесла из этого разговора, многократно прослушав аудиозапись? Наиболее существенные моменты: оценку пенсионных прав «машина считала некорректно», произошла «программная ошибка», «уменьшат пенсию с февраля». Я спросила, касается ли это всей страны? «Это касается Удмуртии. У нас программа такая. У нас (Прим. - в Индустриальном отделе ПФР) человек тридцать попали под эту «ошибку» (я уверена, что гораздо больше. – Н.Г.).


«Всё вручную считали», и тут же, «когда крутили тест, в тестовом режиме выпало несколько дел». «По компьютеру идем, высчитывает по пункту 4 статьи 30 по 340-му закону, кидает на старый закон, тут было выгоднее, но это неверно».


И тут она видит диктофон: «Вы записываете?» – «Да». – «Я не буду ничего говорить!» Ну и не надо!


В тот же день в соседнем окне по тому же самому вопросу («лишней» прибавки к пенсии) другая девушка принимала пенсионерку с похожей на мою фамилией Гладышева. Я запомнила это, потому что сами инспектора между собой это совпадение обсуждали. Значит, нас, должно быть, немало. Поэтому я прошу всех пенсионеров, кто знает о подобных случаях или сам попал в этот переплет, позвонить в редакцию и оставить свой контактный телефон. То, что там что-то «накручено», я убеждена: в пятницу отнесла заявление в Индустриальный отдел ПФР, где изложила свои вопросы по этой ситуации, и намерена добиться письменного ответа на основании Федерального закона № 8-ФЗ от 9 февраля 2009 года о доступе к информации государственных органов. Делопроизводитель, вместо того чтобы просто зарегистрировать моё заявление, сначала сходила «посоветоваться» к заместителю начальника. Затем на моём экземпляре поставила штамп и внесла входящий номер, при этом на оригинале штамп не поставила. Я поинтересовалась, почему? Мне ответили, что сначала заявление отправят в городское отделение фонда и получат от управляющего указание на него отвечать. Чем может помешать отправлению отметка на листе о входящем номере, непонятно. Но добиться мне удалось только карандашной отметки на оставленном заявлении.


К месту вспомнился известный рассказ Чехова «Каштанка». Собака, нашедшая приют у доброго дрессировщика, вспоминает свою жизнь под верстаком у столяра: «Вспомнила она, что в длинные зимние вечера, когда столяр строгал или читал вслух газету, Федюшка обыкновенно играл с нею... Он вытаскивал ее за задние лапы из-под верстака и выделывал с нею такие фокусы, что у нее зеленело в глазах и болело во всех суставах. Он заставлял ее ходить на задних лапах, изображал из нее колокол, то есть сильно дергал ее за хвост, отчего она визжала и лаяла, давал ей нюхать табаку... Особенно мучителен был следующий фокус: Федюшка привязывал на ниточку кусочек мяса и давал его Каштанке, потом же, когда она проглатывала, он с громким смехом вытаскивал его обратно из её желудка. И чем ярче были воспоминания, тем громче и тоскливее скулила Каштанка». Вам это ничего не напоминает?..