ШКОЛА ЖИЗНИ

Первое сентября 1994 года. Маленький мальчик с огромным букетом гладиолусов сбивается с кучкой таких же «гладиолусников», которые ждут своего первого школьного руководителя. Мальчик с букетом - это я пятнадцать лет назад. «Если будут бить, всегда отвечай, но первым не лезь никогда», - предупредил меня отец перед походом в светлый мир знаний. Я вначале не совсем понял, что он имел в виду, и только позже осознал, что отец просто тоже когда-то учился в школе.

Начальные классы

Замечательный молодой классный руководитель, звали ее Наталья Филипповна. Хороший человек. К тому же Наталья Филипповна могла себе позволить работать в школе за нищенскую зарплату, потому что её муж был тогда преуспевающим коммерсантом первой волны. В остальном же учителя - это, как правило, женщины средних лет, без семьи и, на мой взгляд, озлобленные на жизнь, каждая по своей причине, и все от нехватки денег и отсутствия перспектив. Естественно, что это все отражается и на детях. Но с этим маленький мальчик Андрей столкнулся только после пятого класса. До пятого же у него была только одна, самая хорошая, самая умная учительница на свете. Андрей, после того как к нему подошёл оставшийся на второй год пацан Костик и потянул за уши с криком «самолет… я пило-о-о-т!!!», как оказалось, к такой жизни готов ещё не был. Воспитание на добрых мультиках, идеях Винни-Пуха и Пятачка сыграли с Андрюшей злую шутку, ему понадобилось довольно много времени, чтобы озлобиться на мир и начать играть по правилам, чтобы как-то ужиться в этой «волчьей стае».

Костик до второго класса не доучился - его жестоко избивали во втором полугодии. Били я, мой друг и еще пара ребят, над кем он успел поглумиться в начале учебного года. Как показало время, маленький мальчик должен понять, что или он кого-то, или его. Если его, то жизнь в школе станет невыносимой. Причем в любой школе. И тут бесполезно менять место дислокации. Или ты, или тебя - постоянно крутится в голове.

Новички, группировки

В то время когда нас учили читать, писать и считать, мы параллельно боролись за свое место под солнцем. В каждом классе организовывались маленькие группы из нескольких человек, так сказать, по интересам. Интерес был один - выжить в этом суровом мире. «Стаи» враждовали между собой внутри класса, но объединялись между собой, чтобы враждовать от лица уже всего класса с другим классом. Выделялся отдельный вид старшеклассников, называющих себя «подшибателями». Эти товарищи постоянно выгребали наши карманы, благо в карманах, как правило, ничего не оказывалось. Однажды с меня умудрились снять брюки. «Где брюки?» - спросили меня дома. «Потерял», - глупо соврал я и пошел в комнату в трусах. «Стучать» было не принято.

На носу уже третий класс. Ничему, кроме того, что считать, писать и читать, мы не учимся, у нас есть более важные задачи. Успеваемость падает. Но нам уже все равно. Я завел второй дневник, где ставились только хорошие оценки, а в первом только плохие. Родители, естественно, получали на руки «хороший» дневник и радовались за успеваемость сына. Так выкручиваться приходилось класса до шестого. Потом все, конечно, вскрылось. Но это уже другая история.

Итак, новеньких на «вшивость» мы проверяли очень просто. Мы их били, били долго и серьезно. Если отвечает, не «стучит», значит, пацан, значит, с нами, значит, не предаст. Так, например, мой будущий друг, познакомившись со мной и с моими товарищами, оказался в луже от сильнейшего удара по лицу. Напомню, это было в третьем классе. Ну а потом мы весело прыгали на нём. Карен долго держался, молодец. Позже он пожаловался только старшему брату, который меня размазал по стене, в буквальном смысле этого слова. Так стало понятно, что, в принципе, он пацан нормальный. Но 90 процентов новичков оказывались в категории «изгоев». Практически тюремные понятия сформировались у нас к пятому классу. В третьем классе я переходил в другую школу, там меня проверяли так же, только ещё жестче. Забивали каждый день, всем классом. Я приносил с собой нож и подумывал о расправе. Кого-то бил поодиночке в ответ. Но все повторялось вновь и вновь. Пришлось вернуться в свою «старую» школу. После этого в отношении «новеньких» с моей стороны санкции, естественно, ужесточились.

После пятого

Ежедневные драки, борьба с другими отморозками, забивание «ботаников» - типичные приметы 6-8 классов. Мы почти перестали учиться, на уроках присутствовали чисто номинально. Первая сигарета, первый алкоголь в шестом-седьмом классе - то черты современного школьника. Мы ничем не отличались. Мы били. Нас били. «Ботаники» шли в школу, скрипя зубами. Учителя закрывали глаза на всё это, понимая, что их вмешательство ничего не изменит. Такова жизнь. Я смог к ней адаптироваться, но многие не смогли, у многих сломалось что-то внутри из-за столкновения с детской жестокостью.

Например, одноклассник Саша, которого, как правило, никто руками не трогал, но морально издевались все, он просто был сам по себе. Так вот, он попал в психбольницу, после того как стал разговаривать с кактусом. Случилось это уже после школы. Быть отвергнутым - это плохо, но и жить в этой «стае» тоже могут не все. Зачем, спрашивается, воспитывать в детях чувство доброты? Чтобы они сталкивались с реальностью и ломались? Недавно почитал народный фольклор, уже давно забытый. И там мое внимание привлекла одна сказка. Жил-был мальчик, умерла у него мама, он пошел на ярмарку и продал ее труп. На вырученные деньги смог выжить. Такие сказки когда-то рассказывали детишкам. А может, оно и правильно? С детства готовили к суровой реальности, так сказать.

Школьная система

Вся наша школьная система, на мой взгляд, устроена таким образом, чтобы подавить личность, сделать из ребенка часть легкоконтролируемой серой массы. Эта система не для детей, а для взрослых. Взрослых, которым нужно управлять детьми. Именно так, видимо, считала одна учительница из моей школы, по русскому языку. Про покойного или хорошо, или ничего, но про неё я кое-что вспомню.

Если ребенок выходил к доске, забыв правило, то в него летел огромный кусок мела… или доставалось по пальцам огромной массивной линейкой. Никакой реакции на жалобы родителей у директора не возникало. Ведь если уйдёт этот учитель, то кто еще будет учить? Вот и приходилось сосуществовать с такими учителями. Никакой работы с учениками никто никогда у нас в школе не вел. Хотя и был школьный психолог, но её все боялись… Почему? Потому что один мальчик пришел к ней и рассказал про свою семью. Через неделю этот горе-психолог на своих уроках приводила этого мальчика в пример, рассказывая про его глубоко личную историю.

Господин Зиннатуллин

Моя нелюбовь к господину Зиннатуллину, ныне депутату Городской думы, началась еще со школы. С того дня, когда он с его коллегой собирал нас перед выборами в актовом зале (это было уже в старших классах) и говорил примерно следующее: «Скажите родителям, что нужно голосовать за меня и за Волкова. А когда подрастете, тогда и вы за меня голосуйте». «Да, да», - вторила ему директор школы Нина Прокопьевна и допытывалась у детей, за кого пойдут голосовать наши родители. «Ни за кого!» - отвечали хором возмущенные таким давлением дети. «Ну как же так! - возмущалась, в свою очередь, Нина Прокопьевна. - Вы вот приходите в магазин, хотите кушать, если вы не находите нужного сорта колбасы, вы что, совсем отказываетесь есть?» «За Волкова надо! За Волкова!» - продолжала Нина Прокопьевна, делая вид, что не заметила выкрики типа «пойдем в другой магазин» или «свой магазин откроем». На собрании родителям рассказывали о том, какой хороший депутат Зиннатуллин и что он обеспечил школу компьютерами. И теперь в школе есть компьютерный класс. Она не уточняла, что половина компьютеров не работает, а другая половина настолько устарела, что там не устанавливалась даже операционная система Windows. Про школьные гаражи, которые сдавались в аренду частным лицам, учителя нас предупреждали, что никому об этом рассказывать нельзя. В общем, делалось все, кроме нашего обучения. Да, у нас работали и прекрасные люди, но я им свою благодарность выскажу лично, сейчас же я описываю свои воспоминания о десяти годах в школе.

Школа научила меня читать, писать и считать, средняя 61-я дала мне хорошую школу жизни…