Путь к захвату оставшейся без хозяев квартиры, как правило, проходит «под опекой» чиновников. Из сигнала читателей стало известно, что в доме поблизости от УдГУ есть пустующая квартира, в которую мужчина по имени Анатолий пускает студентов в качестве квартирантов, беря с них 10 тыс. рублей в месяц.
Но квартира небесхозная. Драматические обстоятельства, при которых она опустела, к сожалению, весьма типичны для нашего времени. Вкратце они таковы. Когда-то в этой двухкомнатной квартире проживала семья «социального риска»: ослепшую бабушку отправили в богадельню, хотя именно в результате размена её жилья была получена эта квартира. Потом умер отец, потом сел в тюрьму еще несовершеннолетний сын (вроде бы за убийство, но, зная практику наших «силовиков», я не буду спешить записывать пацана в преступники). Вскоре мать лишают родительских прав, а 6-летнюю на тот момент девочку отправляют сначала в ижевский приют, затем в можгинский детдом. Мать умерла летом прошлого года. И вокруг квартиры начало твориться черт-те что. А именно: некий Анатолий, называющий себя «родственником», дает объявления о сдаче квартиры внаём, сдает её студентам и, надо полагать, регулярно получает с них те самые 10 тыс. рублей ежемесячно.
В первых числах марта в администрацию Индустриального района г. Ижевска, а также в районную прокуратуру и городское управление соцзащиты ушел редакционный запрос о том, что делается органами опеки для закрепления квартиры за несовершеннолетним ребенком, находящимся под опекой государства? И кто такой Анатолий, так свободно распоряжающийся чужой квартирой? Зная неповоротливость нашей бюрократии, я приготовилась ждать как минимум месяц, пока нам раскачаются ответить. Однако, по сообщению соседей, уже 6 марта возле злополучной квартиры стоял шум и гам: там собралось немало заинтересованных лиц, которые были настроены весьма недружелюбно друг к другу.
Итак, перечислим «действующих лиц» этой бурной сцены: Ковальчук Надежда Ивановна, специалист отдела опеки и попечительства администрации Индустриального района; тот самый «таинственный» Анатолий, имеющий, оказывается, фамилию и два номера мобильных телефонов, известных в отделе опеки; две родственницы умерших родителей, проживающие в Ижевске (раз они оказались тут, стало быть, опеке тоже известны их адреса и телефоны); и опекунша девочки, приехавшая из Можгинского района, которая, по её словам, не знала, что за её подопечной закреплена часть квартиры, находящейся в центре Ижевска.
Все это «мероприятие» называлось «проверкой сохранности жилого помещения». В итоге её родился Акт, в котором было зафиксировано, что «в квартире проживают посторонние лица: студенты УдГУ и Камского института, вселившиеся без предварительного разрешения органа опеки». Сколько этих посторонних лиц, мы не знаем, а 16 марта, через десять дней после проверки, меня телефонным звонком пригласили в администрацию Индустриального района г. Ижевска, в кабинет заместителя главы района Любови Зайцевой, которая курирует дела опеки в Индустриальном районе. Приняли очень любезно, предложили чаю, положили передо мной официальный ответ на редакционный запрос. Изъявили готовность ответить на вопросы, если они у меня возникнут в ходе чтения документа.
Вопросы, разумеется, возникли. Даже не столько вопросы, сколько стойкая уверенность, что в отношении прав на квартиру Павла и Ксении С. творится форменный беспредел, к пресечению которого чиновники не торопятся приложить руки, но к возникновению которого, наверняка, причастны. Пусть даже хотя бы в форме бездеятельности и халатного попустительства. Сам текст официального письма сработан столь ювелирно, что из него посторонний человек многого не узнает. Эдакое изящное лавирование между «скользкими темами». Пример: в письме (цитата) «Осуществляя полномочия собственника, Павел С., находящийся в местах лишения свободы, выдал доверенности Фуникову Анатолию Борисовичу на право сдачи принадлежащей ему доли в квартире по договору найма на определенных им условиях и на заключение договора мены». То есть, иными словами, сидящий в Люге 20-летний Павел будто бы подписал доверенность на г-на Фуникова в отношении своей квартиры. Но Павел звонил с зоны своим теткам, пре-
дупреждал, что какой-то человек пытался склонить его к подписанию доверенности, но он ему ничего не подписал.
На стол в кабинете замглавы администрации мне выложили даже не одну, а целых три доверенности на имя все того же А.Б. Фуникова. Вот видите, имеется подпись доверителя, заверенная начальником учреждения таким-то. Да, вижу, чья-то подпись, заверенная начальником тюрьмы. И что? Если человек, сидящий за решеткой, кричит, что у него пытались получить подпись, но он её не дал, а тут мне демонстрируют якобы обратное, не есть ли это сигнал, что мы имеем дело как минимум со служебным преступлением? Почему чиновники, отвечающие за соблюдение гражданских прав, не поставили под сомнение эти «доверенности», если известно, что заключенный отрицает факт их подписания?
Надежда Ковальчук сообщила мне в доверительной форме, что Анаторий Фуников – человек, ей лично несимпатичный, он агрессивен и «какой-то такой». Поэтому, с гордостью поведали мне дамы из районной администрации, в прокуратуру района ими направлен запрос на предмет проверки, что это вообще за человек такой, как он в эту квартиру попал, почему сдает её без ведома органа опеки и т.д. Такое искреннее негодование в голосе.
Тогда почему же в ходе проверки
6 марта те же чиновницы на заявление Анатолия Фуникова о затратах, якобы понесенных им в декабре прошлого года в ходе поездки в колонию в Люгу, сказали (как утверждают слышавшие это свидетели), что для подтверждения этих затрат ему надлежит предоставить квитанции. То есть отдел опеки готов, видимо, оплатить поездку в зону человека с сомнительными полномочиями? На этот абсолютно прямо поставленный вопрос я ответа не получила. Как и на другой не менее прямой вопрос: где деньги, которые г-н Фуников выручил за сдачу квартиры внаём? Есть ли сберкнижка на имя Ксении? Мне стали объяснять, что да, коммунальные платежи этот гражданин регулярно оплачивает. Я спрашиваю не о коммунальных, господа. Где 10 тысяч ежемесячно? Нет ответа.
Кроме того, в официальном письме масса других «мелочей»: ничего не сказано о дате смерти матери, то есть с какого момента наступил период «вымороченности» для этой квартиры; ни слова о находящейся в интернате для престарелых старушке, проживавшей здесь до того, как её сплавили туда пьющие родственники; ничего нет о степени «родства» Анатолия Фуникова с Павлом и Ксенией. Устно мне было сказано, что, мол, он сам утверждает, что он родственник, но настоящие родственники этот факт отрицают.
Посудите сам: отец Павла и Ксении умер в 2001 году, ему принадлежала на праве собственности ½ часть квартиры, то есть его дети, Павел и Ксения, наследуют эту долю в равных частях. Но за ВОСЕМЬ ЛЕТ (!!!) это наследство за детьми не оформлено! Даже если сбросить годы, пока мать не лишили родительских прав, то все равно выходит, что ОРГАН ОПЕКИ не выполнял своих прямых функций с момента лишения матери родительских прав и до сего дня. Сейчас в районной администрации ссылаются, что это, мол, должен делать законный представитель девочки, то есть на данный момент её опекунша (которая, напомню, не знала о наличии наследства, хотя мне хором две дамы говорили: как же не знала?). Итак, в 2006 году девочку сдали в приют, потом в Можгинский детдом, полгода назад под опеку. Все «должны были» оформить, но никто за три года этого не сделал. И с кого спросить? Кого наказывать!?
Из толстенной пачки копий многочисленных документов мне кое-что показали, правда, не дали взять с собой ничего, сославшись на федеральный закон о персональных данных. Но из прочитанных доверенностей мне стало ясно, что непонятно откуда взявшийся г-н Фуников может на их основании делать с квартирой все, что угодно. И мои собеседницы это фактически подтвердили. Единственное, что мне удалось добиться, -
это заверения, что теперь они разрешения на сделки с этой квартирой не дадут, а без их разрешения якобы нельзя. И что напишут предупреждение в Регпалату, которая тоже уже не раз была «засвечена» регистрацией сомнительных сделок, начиная с ЖСК «Маяк», кончая мебельным магазином «Сэлдом» на Пушкинской.
Караул! Среди бела дня у двух сирот отнимают единственную оставшуюся у них ценность – квартиру, а серьезные дамы из администрации разводят руками - «у нас нет полномочий проверять подлинность подписей на доверенностях». Я прошу считать эту публикацию официальным запросом в Прокуратуру УР с требованием провести экспертизу подписи Павла С. на документах, предъявленных Анатолием Фуниковым, и возбудить уголовное дело по факту подделки документов. Прокуратура обязана выступить на стороне сирот, не имеющих возможности защитить себя самостоятельно. Довести до логического конца закрепление жилья за сиротами и оформление документов на право владения квартирой. Официально оформить договор найма квартиры и открыть счет на имя Ксении, куда должны поступать средства от квартиросъемщиков. Таймер включен. А вы думаете, как появляются бомжи в Ижевске? Да так вот и появляются.