Дело это по-своему беспрецедентное. Поэтому сначала напомним, кто такой Андрей Мищихин. Осенью 2006 года «День» опубликовал (в виде дайджеста) фрагменты доклада правозащитного движения «За права человека», где приводились десятки фактов пыток, побоев и издевательств, которым подвергались заключенные и подследственные в ягульской колонии. По «горячим следам» той публикации пресс-служба удмуртского УФСИНа срочно привезла целую бригаду журналистов в ИК-1, чтобы на месте убедить представителей СМИ, что правозащитники, мягко говоря, ошибаются. Главный тезис «дня открытых дверей» в ягульской тюрьме был следующий – подобные, по их словам, лживые публикации есть попытка криминалитета через правозащитников дестабилизировать обстановку в зонах; если, мол, к кому «спецсредства» иной раз и приходится применять, то строго в соответствии с законом и правомерно. Всеобщую атмосферу благодушия и порядка на «экскурсии» по штрафному изолятору нарушил тот самый Андрей Мищихин, который прямо в нацеленные на него телекамеры и микрофоны заявил, что подвергался незаконным пыткам, побоям, издевательствам, что его жалобы вообще не выходят за пределы колонии, что для того, чтобы отправить жалобу в прокуратуру, ему приходилось неоднократно прибегать к актам аутоагрессии (глотать инородные тела), так как в этом случае администрация учреждения волей-неволей вынуждена отправлять заключенного в 8-ю колонию, где есть хирургия, для производства полостной операции. После выхода в эфир сюжета с Мищихиным в новостях ТК «Новый Регион» для героя публикации мытарства не закончились. Внешне (для публики) они приняли вполне парадоксальную форму – недели через две тот же «Новый Регион» еще раз показал Андрея Мищихина, который говорит в камеру, что он действительно хотел «дестабилизировать обстановку», что он – «нарушитель режима» и был наказан правомерно. В попытках правозащитницы Ларисы Фефиловой разобраться, откуда взялся этот второй сюжет, всплыла интересная подробность: на «Новом Регионе» ей сказали, что им просто был предоставлен готовый видеоматериал, что сами они никуда не ездили. То есть, надо полагать, его сняли те же уфсиновские «журналисты». Именно этим страшным путем з/к Мищихин оказался в декабре 2006 года в «больничке» ИК-8. И тогда же начинает судебные «препирательства» - он пытается через суд обжаловать бездействие прокуратуры. Отклонено. Тогда он подает на защиту чести и достоинства, поскольку в целом ряде публикаций (в том числе и в нашей газете) были приведены слова начальника колонии Сергея Авраменко, который сказал под запись буквально следующее: - Данный осужденный состоит на учете у психиатра. Об этом имеется соответствующая медицинская карта с записями... Кроме того, были преданы гласности сведения о наличии у Мищихина ВИЧ-инфекции, что составляет врачебную тайну даже для людей, находящихся за колючей проволокой. Летом прошлого года завьяловский судья Юрий Христолюбов принял решение отклонить исковые требования Мищихина. Тот (через Ларису Фефилову, которая является его официальным представителем) обжаловал это решение в Верховный суд УР. Коллегия Верховного суда вернула делотому же судье, указав на отсутствие мотивированного отказа в удовлетворении исковых требований по фактам распространения недостоверных сведений, порочащих честь и достоинство, и разглашения врачебной тайны. Поэтому судебные заседания возобновились. И защита Мищихина (Лариса Фефилова) заявила ходатайство о вызове в суд в качестве свидетеля меня, как автора публикации в газете «День» и сюжета для Радио «Свобода». Благо, сам сюжет в моем архиве сохранился и стал шокирующим доказательством, что слова эти Сергеем Авраменко действительно были прилюдно произнесены. Сам Сергей Васильевич за минувший год с лишним успел снять военную форму – официально «в связи с истечением срока контракта». На его месте сейчас сидит другой человек. Но в суд 6 февраля он явился самолично. Плюс две дамы из УФСИНа, плюс доктор Кузиков, который разгласил сведения о заболевании Мищихина. После того, как судья выслушал мои пояснения по событиям почти полуторагодичной давности о поездке в ИК-1, ответчик Авраменко и юрист Чулкина задали мне ряд вопросов. В частности, о том, знаю ли я правила внутреннего распорядка закрытых учреждений системы УФСИН и почему я уверена, что правозащитники распространяют достоверную информацию? На второй вопрос я сообщила, что мои репортажи представили читателю и слушателю обе точки зрения – и заключенного, и администрации, что читатель (слушатель) поэтому вправе сам выбрать, кому ему верить. А первый вопрос я попросила снять, так как он не относился к сути рассматриваемого в суде предмета. Суд удовлетворил мою просьбу. Г-жа Чулкина поинтересовалась, каким образом я попала на территорию колонии, остались ли какие-то материальные следы моего пребывания там? Например, пропуск с отметкой о выбытии. Ответ: поскольку наш «визит» был организован пресс-службой УФСИН, то все формальности были за устроителями, с журналистов только потребовали паспорта в момент прохода непосредственно в зону, которые вернули при выходе. Сами видео- и аудиозаписи, сделанные журналистами в колонии, юрист Чулкина документами, по всей видимости, считать не склонна. Мало ли каким образом (может, под пыткой!) заставила я Сергея Авраменко сказать свою сакраментальную фразу про психиатра. Не отрицая, что эти слова произносит действительно полковник Авраменко, представитель УФСИН настаивает, что они высказаны в виде его предположительного мнения и не являются высказыванием должностного лица при исполнении служебных обязанностей. В судебных заседаниях объявлен перерыв по ходатайству Фефиловой, которая требует проведения психолого-психиатрической и лингвистической экспертизы текстов публикаций на предмет содержания в них сведений, порочащих её доверителя.Судя по скептическим репликам («Красиво говорите!»), судья Христолюбов не возражал бы уже 6 февраля вынести окончательное решение по делу, но термин «воспрепятствование» и присутствие прессы возымели своё действие. Процесс отложен. Сообщение Фефиловой о том, что ей чинят препятствия для встречи с Мищихиным, тому в течение длительного времени не передают для оформления доверенность на неё представлять его в суде – эти факты представители УФСИН тоже восприняли с недоверием. «Как это так?» Чего ведь проще в нашем краю – захотел посетить заключенного, пошел и повидался.