фото…В ночь на 8 февраля 2005 года в подъезде своего дома был убит Артем Гальцин, сын руководителя исполкома УРО «Единая Россия». Свидетелей преступления не было. Но «виноватых» надо было найти. Следствие, по всей видимости, «разрабатывало» поначалу нескольких «подходящих» кандидатур (подходящими они были по наличию в прошлом судимости и наркозависимости). Вечером 22 марта прямо на улице был арестован Сергей Ф. В ту же ночь, после жестоких побоев и угроз («пообещали», что расправятся с Ларисой, и больше он её никогда не увидит), морально сломленный, Сергей подписал «явку с повинной». В этой «явке» под диктовку оперов он «признался», что убил человека… перочинным ножиком! В тот момент, видимо, сами опера не знали, результатом каких причиненных травм стала гибель Артем Гальцина. Но затем экспертиза укажет, что смерть наступила в результате черепно-мозговых травм, причиненных предметом с ребристой поверхностью. Кроме того, в феврале 2005 года у Сергея была сломана правая рука, она была загипсована от пальцев до локтевого сустава. Доказать «вину» Сергея после получения «явки» для следствия было «делом техники». Главной «уликой» обвинения стало пальто Сергея, которое было изъято при обыске на другой день после ареста с нарушением процедуры (не опечатан пакет, в который был упакован «вещдок»). На экспертизу пальто попало только в конце апреля, уже с «пятном крови». Которую эксперты интерпретировали как «схожую (!) по группе» с кровью потерпевшего. Хотя хорошо известно, что групп крови всего-то четыре… Кроме того, всё это время пальто Сергея находилось в распоряжении следствия вместе с… курткой жертвы. Не менее «убедительными» оказались и два свидетеля: оба они не видели преступления, но им о нём «рассказал» (уже будучи в заключении!) сам Сергей (!). Причем, один из этих свидетелей – «засекреченный»! Но так, что по стечению обстоятельств его рассекретила сама Лариса. «Закрытым» свидетелем оказался наркоман, который метался между милицией и Сергеем, хотел защитить, да духу не хватило. Прошёл Сергей и через Ягульскую колонию, о которой не раз писал «Д» и специфическая «слава» которой прекрасно известна обвиняемым и отбывающим сроки з/к – если этапируют в ИК-1, значит, нужны «правильные» показания или «примерное поведение. В декабре 2005 года состоялся суд, который не принял во внимание заявления обвиняемого о том, что он подвергался физическому воздействию, что написал «явку» под прямым давлением и угрозами, что вследствие побоев у него начались серьезные проблемы с почками. Скорый суд вынес строгое решение – 12 лет лишения свободы! Летом прошлого года в порядке кассационного обжалования это решение устояло и в Москве. Надо отметить, что в те же дни, когда Верховный суд РФ рассматривал кассацию, Лариса стояла в пикете в День защиты прав заключенных вместе с активистами общероссийского общественного движения «За права человека». И это ей не простили – Сергей вместо «восьмёрки» (ИК-8) был отправлен в специализированный лагерь в Мордовии, где отбывают сроки наркоманы и больные туберкулезом. За два с лишним года, что прошли с момента ареста, Сергей потерял 20 килограммов, приобрел кучу хронических заболеваний. Отчаяться ему не дает только жена. Лариса, пережив первый шок от столкновения с системой российского правосудия, стала самообразовываться. Простой бухгалтер, она теперь стала специалистом в уголовно-процессуальном, уголовном и гражданском законодательстве. Защищая своего мужа, Лариса перешла грань личного и теперь является официальным правозащитником-профессионалом не только для Сергея, но и для десятков человек, находящихся в заключении, которые обращаются к ней с просьбой представлять их интересы перед администрацией учреждений и органов правосудия. «Дело» своего мужа Лариса, по собственному признанию, разбила на «отрезки», которые теперь в порядке статьи 125 (жалобное производство) подвергает дополнительному и детальному исследованию. Так, 2 июля в Индустриальном суде г. Ижевска судья Пашкина начала рассмотрение жалобы Ларисы на незаконный отказ в возбуждении уголовного дела против лиц, избивавших Сергея в ходе предварительного следствия. И ход этого заседания, которое мне довелось наблюдать лично, на все сто процентов демонстрирует отношение к Закону как к дышлу. Как оказалось, Сергей не был готов к участию в судебном заседании, потому что он не был о нем извещен. Так что суду пришлось дать ему время для ознакомления с материалами проверки. Ларису, в качестве законного представителя Сергея, не допустили к нему ни в СИЗО, ни в конвойную комнату в здании суда. То есть, фактически она увидела его только в кабинете судьи, в ходе открытого судьей слушания. Кстати, насчет «открытости». По приглашению Ларисы в Ижевск специально прибыла съемочная группа НТВ, программа «Чистосердечное признание». Лариса загодя побывала у судьи и написала ходатайство о допущении телевизионщиков в зал суда. Но в день суда из кабинета сходу с помощью судебных приставов были удалены и москвичи с телекамерой, и я с авторучкой. Правда, после «рассмотрения ходатайства» мне (видимо, как местному газетчику) было разрешено присутствовать, а москвичи так и остались за дверью. Не помогли жалобы председателю суда г-ну Аккуратному – он сослался на то, что не вправе вмешиваться в решение судьи. А сама Тамара Пашкина объяснила отказ телегруппе весьма оригинально: «Один представитель СМИ (то есть я – Н.Г.) ведь допущен. Этого достаточно!» По всей видимости, Тамара Геннадьевна полагает, что я могла бы после заседания рассказать московским коллегам, как и что там было. И «достаточно». Хотя и мне было запрещено вести аудиозапись. То, что все эти запреты и отказы не основаны на законе, похоже, никого абсолютно не смущает. Примерно так же осуществлялось и рассмотрение жалобы. Вот следователь Индустриальной прокуратуры Константин Ермаков (он проверял законность и обоснованность отказа коллеги, прокурора Шкляевой возбудить уголовное дело на лиц, оказывавших давление на подследственного): Лариса спрашивает, почему не изучен журнал учета жалоб и заявлений, покамерные карточки, которые не могут быть отправлены вместе с осужденным по этапу (именно на это ссылается Ермаков, мол, вся документация «уехала» вслед за осужденным)? То же в отношении действий оперуполномоченного криминальной милиции МВД УР В.П. Обухова – на каком основании он действовал, когда склонял Сергея к указанию (то есть к оговору!) других лиц в качестве «обвиняемых в убийстве»? Ермаков говорит, что опрошенный им Обухов сообщил, что был допущен в следственный изолятор «для беседы». Но такого оперативно-розыскного мероприятия нет в исчерпывающем перечне закона об оперативно-розыскной деятельности. Кто и для чего пустил Обухова к подследственному? В суде упомянута выписка из медицинской карты, где зафиксированы жалобы Сергея на боли в области почек. В журнале регистрации отражены неоднократные обращения Сергея с просьбой оказать ему медицинскую помощь. Этого следователь Ермаков ничего не увидел. И даже не смог взять опрос самого Сергея, сославшись на то, что тот находился вне зоны его досягаемости. Хотя, парирует Лариса, как раз в те же самые дни, но в рамках другого производства, прокуратура УР осуществляла заочный опрос Сергея в Казани – есть процедуры, они работают, но не для следователя Ермакова. В июле Сергею предстоит участие еще в ряде судебных слушаний. Лариса говорит, что появляющиеся в ходе нынешних проверок документы свидетельствуют о вопиющих и неустранимых противоречиях, которые проигнорировал декабрьский суд. На этой неделе Лариса побывала в офисе регионального отделения партии «Единая Россия» - в кабинете у Андрея Ивановича Гальцина, отца погибшего. Это не первая их встреча: вместе с мамой Сергея Лариса встречалась с Андреем Гальциным в ходе следствия по делу, говорила ему об очевидных фактах фабрикации по делу. Андрей Иванович и тогда, и сейчас наотрез отказался что-либо слышать о несправедливости и о том, что за убийство его сына может отбывать наказание невиновный…