Бывшего милиционера-садиста Тверигина, долго саботировавшего явку в суд, теперь возят туда прямо из СИЗО.Были заслушаны два свидетеля стороны обвинения - товарищи по несчастью пострадавшего, которым «повезло» и они были в тот день всего лишь унижены и ограблены вытрезвительной милицией. Их показания помогли воссоздать события почти четырехлетней давности. Оба они подтвердили, что, проводив до общежития немного перебравшего товарища, направлялись по домам, когда были перехвачены милиционерами. С их слов следовало, что «правоохранители», возможно, «пасли» потенциальных платежеспособных клиентов более часа. Свидетели показали, что милиционеры солгали им, что собираются отвезти их в РОВД якобы для проверки документов. В вытрезвителе события развивались стремительно. Алексей Шкляров, 27-летний электрик с ИЭМЗ «Купол», рассказал, что просившего позвонить жене Сергея Думкина несколько раз ударил подсудимый. Когда же он, Шкляров, попытался заступиться за товарища, то сотрудники милиции свалили его самого с ног. Эти показания подтвердил и второй свидетель, Николай Соболев. На «каверзный» вопрос защиты, не дрались ли они после употребления спиртного, последовал полный достоинства ответ: «У нас это не принято». Оба свидетеля подтвердили, что фельдшер их не только не осматривала, но даже к ним не подходила. Запомнился сюжет, связанный с абсолютным спокойствием милиционеров и обыденностью для них происходивших в тот вечер событий. После того как несколько часов спустя Николай Соболев поинтересовался, что с Думкиным, дежурный спокойно ответил ему, что того увезли на «скорой» с «острым животом». Можно было понять, что никакой суеты и тревоги по поводу произошедшего ЧП среди милиционеров не наблюдалось. Очевидно, что случившееся не воспринималось ими как нечто из ряда вон выходящее. Подумаешь, доставили здорового мужика, а увезли полумертвого - факт не отрицаемый даже ими самими. Допрос фельдшера Ленинского медвытрезвителя Назиры Галлямовой, акушерки по образованию, о «подвигах» которой мне удалось немало услышать за годы исследования вытрезвительной проблемы, ожидался с большим нетерпением. В конце концов, именно она наряду с дежурным несла бы прямую уголовную ответственность за произошедшее с Думкиным, будь следствие чуть более расторопным и оперативным. Однако к моменту допроса сроки давности по статьям за халатность у всех должностных лиц истекли и отвечать вытрезвительный фельдшер, если и будет, то в рамках какого-то другого суда. В своих показаниях Галлямова часто ссылалась на то, что запамятовала многие подробности. Даже потерпевшего она помнила плохо, и думала, что он гораздо ниже ростом. В чем она была совершенно точно уверена, так это в том, что всех доставленных осмотрела, измерила давление и определила степень опьянения. Про Думкина она сообщила, что во время осмотра тот пожаловался на боль в животе и, зафиксировав у него низкое давление, что могло быть признаком внутреннего кровотечения, она вызвала «скорую», подробности этого процесса она запамятовала. Разумеется, Галлямова не говорила о том, что кричала милиционерам: «Вызывайте «скорую», не хочу, чтобы он здесь подох!» (об этом свидетельствуют потерпевший и его товарищи). Отдельного внимания заслуживают и эпизоды допроса свидетельницы, где у нее пытались узнать, на чем, кроме личных ощущений и представлений о пьяных, основывались ее «медицинские» заключения, после которых милиционеры приобретали квазизаконное право сознательно унижать граждан Российской Федерации, а затем еще и вымогать у них деньги. Все вопросу касательно наличия у нее лицензия на такую деятельность она адресовала к своему начальству. Процесс продолжится 9 ноября.
P.S.
Заседание суда 30 октября началось с ходатайства адвоката Щеглова, защитника обвиняемого Тверигина. Он потребовал приобщить к материалам процесса ксерокопию предыдущей статьи «Д» об этом процессе, а также запретить газете впредь освещать его. Буквально все содержание статьи вызывало у адвоката Щеглова сильнейшие эмоции. Особенно поразила реакция на сообщение о том, что он, Щеглов, является бывшим работником милиции. Могло показаться, что эти сведения он рассматривает чуть ли не как порочащие его. В связи с тем, что один из сюжетов в предыдущей публикации мог поставить под сомнение соблюдение Щегловым правил адвокатской этики, он обвинил корреспондента «Д» в подслушивании и даже пообещал судебное разбирательство по этому поводу. Отдавая должное опыту и профессионализму защитника Тверигина, остается выразить надежду, что его угроза не останется пустым трепом и газета «День» получит возможность принять участие в подобном процессе. Роль нашего издания в деле предания гласности истории первой встречи Тверигина с Думкиным давно не оставляла адвоката Щеглова равнодушным. Разрешить сообщать об этом деле он хотел лишь «объективной» прессе. «День» же просил специально обязать напечатать сообщение о том, что ему писать на эту тему нельзя. Суд, посовещавшись на месте, принял постановление, которое, видимо, является новым словом во взаимоотношениях третьей власти с четвертой. В виду его несомненной исторической ценности приводим его полностью: «Главному редактору Газеты «День» Щукину С.Г. Ленинский райсуд извещает Вас, что постановлением суда от 30 октября 2006 года наложен запрет на публикации в средствах массовой информации сведений по уголовному делу по обвинению Тверигина А.Л. до вступления решения суда по настоящему делу в законную силу. Судья Корепанов А.В.». Ввиду невозможности исполнить данное постановление на основании Конституции Российской Федерации и ФЗ «О средствах массовой информации» наша газета намерена, разумеется, и дальше продолжить освещать этот открытый судебный процесс.
Пыточная тюрьма рядом с Ижевском. В Интернете появился документ убойной силы
На сайте общественного общероссийского движения «За права человека» вывешен объемный документ, свидетельствующий о том, что в исправительной колонии № 1 удмуртского УИНа, расположенной в поселке Ягул (неподалеку от Ижевска), творятся совершенно дикие, средневековые зверства. Заключенных избивают, пытают, содержат в нечеловеческих условиях, унижают, оставляют без пищи и медицинской помощи.
Сам текст 20-страничного документа включает в себя три больших раздела: в первом содержится Отчет о проверке заявлений осужденных; во втором – заявление Льва Пономарева, исполнительного директора ООД «За права человека», в адрес Уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Лукина; в третьем – в виде приложений к обращению Пономарева десять заявлений самих заключенных, прошедших через «ад» колонии № 1. Кто и когда проверял заявления заключенных? Это происходило в мае текущего года, когда ООД «За права человека» в ответ на дошедшие до него заявления удмуртских арестантов на свои средства направил в Удмуртию адвоката Московской областной коллегии адвокатов Джемала Калояна. Тот заключил соглашение на представление интересов осужденного Зураба Барояна. И в мае Калоян с трудом (через Прокуратуру УР) добился, чтобы его пустили в колонию для встречи с подзащитным. По материалам проверки Калояна отчет написан сотрудницей ООД «За права человека» О. Дзера, которая также лично контактировала с должностными лицами в Удмуртии по телефону и получала официальные ответы от них. Вот несколько выдержек из Отчета О. Дзеры (в сокращении). «Проверка показала, что ИК-1 УФСИН по Удмуртской Республики является учреждением, где осужденные постоянно подвергаются пыткам и избиениям, не решаются жаловаться на администрацию, утверждают, что все избиения происходят по указанию начальника ИК-1 Абраменко С.В., который лично принимает участие в избиениях. В жилую зону переводят только тех, кто полностью лишен воли к сопротивлению. Осужденные отказываются сообщать о применении пыток и избиений, опасаясь за свою жизнь. Тех, кто пытается обжаловать действия администрации, представляют проверяющим как злостных нарушителей режима. …Даже подследственных начинают запугивать этапированием в ИК-1, поскольку среди осужденных она считается пыточным учреждением. То же самое утверждают опрошенные родственники заключенных, граждане, ранее отбывшие наказание. Жалобы на нарушения прав осужденных и применение пыток в других учреждениях отсутствуют. Заключенные рассказывают об истязаниях и унижении человеческого достоинства: передвижения вне камер заставляют выполнять только бегом, сопровождая бег ударами дубинок; при выводе и входе в камеру раздевают догола; ежедневно в камерах проводится полный обыск, процедура которого сопровождается умышленной порчей личных вещей; у людей отбирают книги, запрещают писать. По любому поводу подвергают унижениям, требуя приседать, отжиматься. На помывку в бане дается 15 минут. Если не успел, приходилось бежать в камеру голым и намыленным. Сообщают о случаях, когда принуждали лизать пол. За отправку жалоб избивают и подвергают актам унижения». В Отчете приведены десятки случаев зверских избиений. Например, подзащитный Калояна Зураб Бароян рассказал о том, как его зверски избили 5 мая. Избивали дубинкой, перевернув ее железной стороной. Барояну сломали ногу, но это извергов не остановило. После Барояна принудили написать, что он не имеет претензий. Вызванный врач наложил повязку и отвел в ШИЗО, оттуда на носилках унесли в санчасть. Утром снимок показал закрытый перелом большой берцовой кости. Когда Бароян находился под капельницей, его принудили подписать заявление, что он якобы упал. Только 11 мая Барояна доставили в санчасть ИК-8, где оказали квалифицированную помощь. Но и здесь его продолжали запугивать, угрожая вернуть обратно в ИК-1. Зафиксированы множественные случаи членовредительства и попыток суицида. Зато прокурор по надзору Дусяцкий никаких оснований для возбуждения дел против сотрудников ИК не видит – нет зафиксированных следов побоев, нет письменных заявлений от пострадавших. Он согласен с администрацией ИК, что «требуются жесткие меры» в отношении з/к. Мы будем следить за тем, как идет расследование обнародованных фактов издевательств над людьми.