ШУРИК И ШАРИК

Собакам в Ручейковом крае всегда жилось нелегко: не хватало то будок, то косточек, то всех подряд просто отстреливали по причине дефицита бюджета. Шарик понюхал снег и поднял морду кверху – из приоткрытого окна доносилась музыка, смех и звон бокалов. Люди там, наверху, веселились: наверное, отмечали только что наступивший год Собаки. Неожиданно в воздухе что-то просвистело, и рядом с Шариком упала аппетитная косточка. Потом еще, и еще… Жизнь налаживалась. Поев, довольный Шарик отлил прямо на стену самого главного в Ручейковом крае государственного учреждения и уже собрался, было, пойти по своим делам, как дверь парадного распахнулась - и из нее вышел курчавый человек в пальто с недоеденной свиной ножкой в руке. «Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня!» - покачиваясь, прокричал он задорно в морозный воздух. Шарик сразу понял, что это, должно быть, хозяин. «Вот бы мне такого!» - подумал он. Вслед за курчавым выбежал какой-то амбал с баяном наперевес и подобострастно подал тому меховую шапку. К парадному подъехал черный джип с мигалкой. - Куда поедем, Сан Саныч? – склонив голову, спросил амбал, поддерживая баян одной рукой.
- Осторожней с инструментом, - предупредил Сан Саныч, показывая ножкой на баян. – Ручная работа, Германия, десять тысяч евро стоит. Неси в машину, сейчас поедем в цирк! Да смотри, не поскользнись!
- Классная у тебя будка, большая, - неожиданно услышал Сан Саныч откуда-то из-под своих ног. – И косточки вкусные.
- Ты кто? – изумленно уставился на дворнягу Сан Саныч.
- Я - Шарик, - вильнул хвостом Шарик. – А ты кто?
- Э-э, - оторопел Сан Саныч. – Ну, вообще-то я президент тут, чтоб ты знал.
- Президент? Это что, порода такая? Никогда не слышал.
- Это не порода - это должность: я здесь самый главный…э-э-э…самец, по-собачьи говоря. Понял?
- Гав! А хозяин у тебя кто?
- Да я сам и есть хозяин!
- А будку эту тебе тогда кто дал?
- Будку? Я ее сам себе построил.
- Не, все равно не бывает так, чтоб у такого породистого самца, как ты, совсем хозяина не было. А есть кто-нибудь, кто твою будку отобрать может? Сан Саныч сдвинул брови.
- Это что за вопросы такие? Тебя кто сюда подослал? Наверное, и микрофон где-то… - Сан Саныч пробежался взглядом по Шарику, - в этой, как ее, в заднице запрятан! Ну-ка, проверь его!
- Лечь! Лапы за голову! - закричал подскочивший амбал с пистолетом в руке и склонился над распростертым Шариком. – Порядок, Сан Саныч, все чисто, - обнюхивая пальцы, доложил он.
- Ну, ты того, погуманней с ним, мы ж не звери. Да и год, сам знаешь, – Собаки. Синяков не оставляй, а то счастья не будет, - строго сказал амбалу Сан Саныч и потянул Шарика за ухо. – Живой?
- Спасибо, что не убили, – облизываясь, поднялся с тротуара Шарик.
- Ты, извини, - обстановка сейчас напряженная: очень много у меня врагов, и все норовят мое место занять, - вздохнул Сан Саныч.
- Заведи себе хозяина хорошего, чтоб в обиду не давал, - посоветовал Шарик. – А то на такую будку всегда желающие найдутся.
- Да, честно сказать, есть хозяин-то у меня, - почесал в затылке Сан Саныч. – И враги говорят, что хочет он в эту будку кого-то другого поселить.
- А кто он, твой хозяин?
- Он…тоже президент. Но еще главнее. Главный самец над всеми главными самцами, если по-вашему.
- Почему твой хозяин тебя выгнать хочет? Может, ты ему плохо служишь? Или, может, на ковер гадишь?
- Был я недавно у него на ковре, - содрогнулся Сан Саныч. – И, вправду, чуть не того…
- А ты просись, - посоветовал Шарик.
- В смысле? – не понял Сан Саныч.
- Ну, на улицу…
- Ах, ты! – вскипел Сан Саныч. – Пошел вон!
- Может, пристрелить? – предложил подоспевший амбал и сунул руку за пазуху.
- Не здесь, - остановил его Сан Саныч. – Вообще-то собак я люблю. Залазь в машину, Шарик! Прощаю я тебя, живи! Покатаемся, а ты мне про жизнь свою собачью расскажешь.
Шарик с Сан Санычем уселись на заднее сиденье, амбал – рядом с водителем, и машина тронулась.
- Вот как ты думаешь, Шарик, легко ли быть президентом? – начал Сан Саныч задумчиво. – Казалось бы, какая будка – не будка, а дворец! И представь, грызешь ты уже не кости голые, а здоровые пахучие окорока!
- Да, клево! – облизнулся Шарик.
- А кости потом в окно кидаешь, потому что ты президент и надо тебе еще и о Ручейковом крае твоем заботиться. И все бы хорошо, но вот приходит тот самый главный самец, у которого я на ковре это самое…. Ну, в общем, приходит он и говорит человечьим голосом: а ну-ка, отдавай мне, Сан Саныч, половину твоих косточек! И ничего ведь не сделаешь, а то так отымеет, что до конца своего президентского срока почесываться будешь. Ну, и как после этого о родном крае заботиться? Вот и приходится вас, дворняг беспородных отстреливать, чтоб лютой зимою с голоду не померли.
- Трудное это дело - косточки, - согласился Шарик. – У меня однажды тоже случай был. Жил я с одной сукой. По-вашему, с бабой, значит. Породистой. Ох, и достала она меня: будку очень хотела элитную и костей не таких, какие я приносил, а пожирнее. Но главный самец, который у нас там был, сам пожирнее любил и все кости начисто обгладывал. И вот ушел я от нее, прибился я к какому-то поезду и поехал, и поехал…
- Ты не здешний, что ли?
- С Брянщины я.
- Серьезно? Да ведь и я оттуда же!
- Гав! Земляки!
- Подожди-ка! – Сан Саныч протянул руку к амбалу и отобрал у него свиную ножку. – На, ешь! Небось, никогда в жизни таких костей даже не нюхал? Знаешь, я когда в Ручейковый край первый раз приехал, мне ведь тоже несладко пришлось. Я будки строил, а своей у меня не было. Вот как ты, почти что, кости грыз. И кто же тогда знал, что стану я, в конце концов, президентом! Вот и ты тоже можешь самцом знатным стать. Хочешь, менеджером по охране к себе возьму? У меня в Липовой роще еще одна будка есть.
- Спасибо, Сан Саныч, да я свою собственную хочу – чтоб самый главный самец не отобрал.
- Здесь ты прав, конечно. А хочешь, в зоопарк устрою? Я тебя буду приезжать кормить иногда лично.
- Нет, я хочу обратно на родину. Поехали лучше со мной, а?
- Я бы рад Шарик, но не могу. А кто будет о Ручейковом крае заботиться? Кто вам, дворнягам, ипотечные кредиты на будки выдавать будет?
Шарик не знал, что такое ипотечные кредиты, и решил, что без Сан Саныча эти самые кредиты, ну, никак.
- Я когда к самому главному президенту ездил, он мне так и сказал, - зашептал Сан Саныч на ухо Шарику. – Если, говорит, еще хоть один ШАРИКоподшипниковый завод у тебя закроется, не видать тебе ни Ручейкового края, ни Брянских лесов, ни будок твоих! Потом бейсбольную биту взял и говорит: «Становись на колени и закрой глаза, сейчас в президенты тебя посвящать буду на очередной срок». Ну, я обрадовался! Думал, сразу загрызет за ШАРИКоподшипниковый-то, боялся. А он доверие, значит, выразил. Потом – бах! Потемнело все у меня в голове. Когда очнулся, смотрю – надо мной президент склонился и говорит строго так: «Поручаю Вам держать этот вопрос под постоянным контролем и прошу проинформировать меня о ситуации в этой сфере через несколько месяцев». А, ковер, говорит, в химчистку!
- Ну и что, с ШАРИКоподшипниковым, исправили? – спросил Шарик.
- Да куда там - еще два закрыли с тех пор! И сегодня последний срок у меня, представляешь, друг Шарик! Ну, вот и приехали! Как тебе, кстати, наш цирк европейского уровня? Мне ведь президент доверие решил выразить, только когда я фотографии с цирком ему показал. Сразу за биту схватился. Ну, все, выходим!
- А что в цирке делать?
- Я там кастинг в зоопарк провожу сегодня. Зря, кстати, отказываешься. Я бы тебе помог устроиться.
- Да я как-нибудь так. Спасибо за косточки, я пойду.
- Ну, как знаешь, приходи, если что, - пожал плечами Сан Саныч.
Кивнув, Шарик поплелся в сторону Сенной.
Эпилог
Шарик спал под скамейкой на вокзале. Уехать не удавалось вот уже несколько дней: рабочие закрывшихся ШАРИКоподшипниковых заводов перекрыли железную дорогу. Неожиданно его разбудили звуки музыки: играл баян, по вокзалу разносились знакомые слова «Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня!». Правда, звучали они на этот раз как-то безрадостно. Шарик открыл один глаз и увидел перед собой Сан Саныча – осунувшегося, небритого, в старом драповом пальто и совсем не похожего на когда-то главного самца. Он самозабвенно перебирал клавиши германского баяна и вдруг заметил Шарика. - Привет! – поднимаясь с пола, тявкнул Шарик. – Все-таки надумал ехать!
- У тебя нет случайно косточки? - жалобно осведомился Сан Саныч, перестав играть.
Шарик только развел лапами – он сам не ел два дня. - Ты провел этот свой, как его, костинг?
- «Кастинг», - поправил Сан Саныч. – Не успел чуть-чуть: хотел себя директором выбрать. Да там меня и взяли за заводы-то. Нет теперь ни будки, ни костей! Даже за песни ничего не дают. И не уедешь теперь из этой дыры в родные Брянские леса - дорога перекрыта.
- Но ведь когда-нибудь откроют же ее!
- Еще очень нескоро – на этих ШАРИКоподшипниковых, знаешь, сколько таких Шариков, как ты работало? Тьма!
«Внимание! Поезд на Брянск прибывает ко второй платформе! – вдруг прозвучало в динамиках. – Дорогой Сан Саныч, жители Ручейкового края желают Вам счастливого пути и скорейшего возвращения на родину!» - Гав! Гав! – радостно запрыгал вокруг Сан Саныча Шарик. Закинув баян за спину, Сан Саныч побрел на перрон, сначала медленно, потом все более энергичным шагом. Его глаза светились от счастья: ведь с ним был верный друг Шарик и любимый баян. Он ехал на родину.