НАПРАСНО УГОВОРИЛА...

'Мечтаю уговорить Романа Виктюка поставить 'Кармен'. А он мечтает поставить со мной 'Анну Каренину'...'
Выстраивая свой спектакль, свою 'Кармен', Виктюк натащил в него кучу красивых вещей - стильные стихи Людмилы Улицкой, цитаты из новеллы Мериме, музыкальные фрагменты оперы Бизе, этнические напевы, пластические этюды и массовые танцы в соединении с продвинутой хореографией, элегантные костюмы... Но - увы! - сконструировать из всего этого что-то действительно стоящее не получилось. Часть вины за это лежит на исполнительнице роли Кармен - Ирине Апексимовой. По замыслу Виктюка, Апексимова должна была, видимо, играть своего рода фам фаталь, роковую женщину, чья необузданная чувственность или, как говорили в 70-е, 'сексапил', превращает всех участников драмы в заложников судьбы - пусть даже и под знаком постмодернистской иронии. Однако госпожа Апексимова, которая в фильме 'День рождения Буржуя' так органично смотрелась в стиле унисекс, в роли Кармен, вызывает скорее ассоциации с изнурительными занятиями в тренажерном зале, чем со знойным дыханием испанской ночи. Это несмотря на старательную имитацию актрисой на протяжении всего спектакля проявлений сексуальной страсти. За литературную основу спектакля Роман Виктюк взял стихотворную пьесу Людмилы Улицкой. Стилистически (если только не генетически) пьеса Улицкой тяготеет к поэзии позднего Серебряного века - века, в котором клюквенным соком истекают с таким же надрывом, как и настоящей кровью, - и, в частности, к драматургическим опытам Марины Цветаевой ('Червонный валет', 'Казанова' и пр.). А это диктует некую салонность, почти игрушечность. Там все должно быть предельно лаконично, символично и, может, даже изысканно-манерно. В принципе элементы такого подхода в спектакле Виктюка присутствуют, но они тонут в избыточной пластике почти балетных сцен. Дело не в наличии массовых танцев: они-то как раз хороши - если не технически, то, по крайней мере, хореографически (например, соединение мотивов испанского танца с элементами рукопашного боя в начале спектакля можно только приветствовать). Дело - в очевидной перегруженности пластического решения большинства и камерных эпизодов. Можно, конечно, проползти-прокатиться по всей сцене, повисеть на всех украшающих сцену металлоконструкциях вместе взятых и несколько раз кряду закинуть ногу на плечо партнера, но только зачем? Все усугубляется тем, что Ирина Апексимова явно лишена дара танцовщицы и проигрывает с этой точки зрения даже окружающей танцевальной массовке. Поскольку спектакль как бы 'разваливается' на части, вся режиссерско-постановочная механика видна почти невооруженным взглядом. И поэтому даже тогда, когда тебя 'цепляет' какая-то отдельная сцена или очередной танцевальный номер под зажигательную музыку, невольно испытываешь и чувство легкого раздражения против Виктюка. Неприятно ведь, когда тебя держат за собаку Павлова.