Все смешалось в удмуртской политике: то друзья, то враги, то коллеги...Самыми сокрушительными последствиями, как известно, увенчались выборы президента - республика лишилась влияния сразу на два ведущих оборонных предприятия - 'Ижмаш' и ИЭМЗ 'Купол'. Но, кроме этих предприятий, список потерь могла уже в то время пополнить и 'Белкамнефть'. По крайней мере, 'Д' еще два года назад писал об этих нереализованных договоренностях - отдать республиканский пакет акций 'Белкамнефти' в доверительное управление проСОКовским структурам. Осень 2001 года принесла новую утрату. Основной информационный ресурс на территории республики - ГТРК 'Удмуртия' - был признан исключительно федеральным. В общем, от крупных всенародных выборов, судя по опыту последних лет, ничего хорошего ждать сейчас не приходится. Сегодня выборы требуют очень больших денег и поддержки влиятельных сил в Москве, со всеми вытекающими из этого последствиями - необходимостью со стороны основных кандидатов на пост президента Удмуртии (и даже мэра республиканской столицы) искать помощи у промышленно-финансовых групп и федеральной бюрократии. Собственного политического влияния в Москве и финансовых возможностей республиканского бизнеса для обеспечения политического процесса, увы, оказывается теперь недостаточно. В итоге приходится уступать что-то тем группам, которым, в принципе, нет никакого дела до социальных проблем далекой от них Удмуртии. В данном контексте предстоящие в нынешнем, 2003 году выборы депутатов в Госсовет УР и Госдуму РФ вроде бы должны считаться 'безопасными'. Их результаты не имеют прямой связи со сменой 'первого лица' республиканской вертикали власти. Единственное, что может заботить в этих двух кампаниях того же президента Волкова, так это появление на волне выборов новых влиятельных фигур в удмуртской политике. Итоги выборов в апреле должны определить имена председателя Госсовета и одного из двух сенаторов в Совете Федерации, а в конце года к ним добавятся имена еще и трех-четырех депутатов Госдумы РФ. По формальной причине их принадлежности к верхушке истеблишмента эти пять-шесть человек, наряду с еще несколькими фигурами, подпадающими под необходимые параметры, должны в перспективе попасть в 'проработку' на предмет их соответствия роли преемника первому президенту Удмуртии. И, чисто психологически, данный момент, скорее всего, окажется решающим при определении кандидатур, в пользу которых будет работать административная система республики. Выбор Волкова, в принципе, очевиден: ни один из кандидатов не должен показаться Москве хотя бы отдаленно похожим на будущего руководителя Удмуртии. Такая страховка, безусловно, работает, но только в режиме реального времени. В перспективе же, при сохранении принципа 'Волков - это навсегда', вторым президентом Удмуртии имеет все шансы стать либо его полный антагонист, либо 'варяг'. В этой связи начавшийся 2003 год - год двойственный. Оппозиции нет, а противоречий много. Собственно говоря, в этом и заложена первопричина всего, что произошло в прошлом году с той же 'Белкамнефтью'. И может еще произойти с рядом других предприятий, в которых республиканское правительство имеет свои пакеты акций. Для того чтобы это понять, достаточно задаться вопросом: как протекала политическая борьба (жизнь) в Удмуртии в прежние годы? Ответ: в дебатах на сессиях Верховного Совета (Госсовета УР) вокруг различных законопроектов и во время выборов. Что происходит сейчас? Сейчас, чтобы 'подорвать власть' Волкова, инициируют экономические диверсии, которые в конечном итоге должны лишить Удмуртию остатков собственности и влияния на формирование своего бюджета. И, безусловно, подорвать власть Волкова. Но, в первую очередь, напрочь лишить Удмуртию даже намека на экономическую самодостаточность. В подковерной борьбе за раздел наиболее ликвидных частей республиканской экономики, видимо, и предстоит протекать новому политическому году. И все это на фоне 'безопасных' по своим последствиям выборов депутатов различных уровней власти. Опасения предполагаемой угрозы участия в этих выборах тайных и явных 'оппозиционеров' (какого-нибудь 'блока Чикурова' или остатков старой ижевской оппозиции) явно завышены. Перед тем же Чикуровым, Салтыковым или Одиянковым стоят исключительно частные задачи, связанные с дальнейшим определением их собственной карьерной судьбы. Предполагать, что на таких мотивах может быть создано нечто вроде 'оппозиции' Волкову, бессмысленно и бесполезно. Скорее, речь идет о продолжении выяснения личных отношений, конец которым, видимо, наступит лишь с окончательным уходом фигурантов этих конфликтов из удмуртской политики. Еще более бесперспективны партийные виды на предстоящие весной выборы. Причем даже если бы осенью прошлого года Госсовет не поставил крест на 'партийных списках', состав нового Госсовета вряд ли бы подвергся качественным изменениям. Разве что предстоящие выборы в республиканский парламент протекали бы не в пример более зрелищно, чем традиционные 'одномандатные'. Однако 'безопасность' предстоящих выборов для экономики Удмуртии лишь относительна. По крайней мере, два последних примера - выборы депутатов Госсовета первого созыва (март 1995 г.) и нынешнего второго созыва (апрель 1999 г.) - дают основания для сомнений. Зимой-весной 1995 года в пылу борьбы внутри республиканского истеблишмента, поделившегося на тех, кто за Тубылова, и тех, кто за Волкова, был окончательно потерян государственный пакет акций 'Удмуртнефти'. Когда в мае 1995-го в Удмуртию пришло требование Госкомимущества РФ передать сертификат на владение акциями из Ижевска в Москву, в республиканских верхах увлеченно делили должности. А когда в ноябре материнскую компанию 'Удмуртнефти' - НК 'Сиданко' - выставили на залоговый аукцион, республиканская элита помпезно праздновала День государственности Удмуртии. По какому-то мистическому стечению обстоятельств через четыре года, зимой-весной 1999-го во время новых выборов в Госсовет УР у республики неожиданно появилась возможность вернуть акции 'Удмуртнефти' обратно. Управляющая верхушка компании инициировала банкротство 'Удмуртнефти', и на короткое время многое стало возможным. Но борьба за контрольный пакет голосов в Госсовете перевесила пакет акций в ведущей нефтяной компании Удмуртии. Депутаты-нефтяники проголосовали за Волкова. Но на самом деле это не принципиально, проголосуй тот же Богомольный с группой товарищей за Вершинина - случилось бы то же самое - республиканские власти не заняли бы активной позиции по отношению к банкротству 'Удмуртнефти'. Потому что в тот момент от этих нескольких 'нефтяных' голосов зависело, кто получит административные права на Удмуртию на ближайшие четыре года. Проблема в том, что с каждой пересменкой во власти реальный вес этих административных прав становится все меньше, и со временем может ограничиться исключительно стенами нескольких десятков республиканских ведомств и местных администраций. При сохранении ответственности за все, что будет в это время происходить с социальной сферой. И здесь 2003-й год, пришедшийся на последний полный год первого президентского срока, наверняка, станет чем-то вроде 'эталона', по которому в 2004-м отмерят карьерные перспективы Александра Волкова. А вместе с ним и всей политической системы, выстраивавшейся в Удмуртии с конца 1993 года. Но и тут не избежать парадоксальных оценок. С одной стороны, Кремль (если понимать под ним президента Путина) заинтересован в социально ответственном региональном истеблишменте. С другой стороны, тот же Кремль (как самодостаточная бюрократическая структура, со связями в промышленно-финансовых группах) вовсю участвует в операциях по политической поддержке региональной экспансии крупного капитала. В этом случае, сильный региональный истеблишмент, естественно, является лишь помехой. Отсюда, пожалуй, и 'растут ноги' идей Щедровицкого и комиссии Козака по поводу банкротства территорий и временных финансовых администраций. Это на тот случай, если не удается 'сломить сопротивление' местной элиты обычными средствами. Под какой критерий оценки попадет политическое руководство Удмуртии - вопрос времени. Но полтора миллиона жителей республики здесь тоже не посторонние.