Дело бывшего лидера ижевских нацболов Александра Овчинникова

В начале следующей недели должен быть вынесен приговор по делу бывшего лидера ижевских нацболов Александра Овчинникова. Дело слушалось с конца августа. Состоялось 14 заседаний. Государственный обвинитель Мордвина согласилась с квалификацией преступления, вменяемого Овчинникову органами предварительного следствия (дело расследовало Следственное управление Удмуртского управления ФСБ) – ст. 280, ч. 1 (призывы к экстремистской деятельности). На прошлой неделе прошли прения сторон.

Ранее «Д» сообщал, что подсудимый вину не признал, от признательных показаний в ходе следствия отрёкся, сообщив суду, что к нему применялись недозволенные методы.

Не факт

Как выглядит само преступление в изложении следствия?

Якобы Овчинников набрал на компьютере и вывел через принтер листовку формата А4 в количестве десяти с лишним экземпляров следующего содержания: «НБП. Хватит терпеть, если нас не слышит правительство, а правоохранительные органы всякими путями нас пытаются задавить, нам надо объединяться в мощную группировку и сделать революцию, и общими усилиями мы свергнем Путина. Предлагаю захватывать здания правительства, как это делают наши братья в Москве. Уничтожать буржуев, которые сидят у власти и мешают всем жить. Долой авторитарный режим, приходи к нам, мы тебя ждем. Ижевское отделение НБП».

«Реализуя преступный умысел», Овчинников 7 апреля «после распития спиртных напитков» якобы расклеил три таких листовки на школе 67, на трансформаторной будке позади нее и на водосточную трубу у ближайшего жилого дома. Это будто бы наблюдали два сотрудника УФСБ «в рамках оперативно-следственных мероприятий». Смотрели на часы, снимали на цифровой фотоаппарат. По их «сигналу» сотрудники милиции задержали Овчинникова по пути от Дома молодежи, неподалеку от ул. Кирова. При досмотре его сумки уже в помещении Октябрьского РОВД в ней были обнаружены несколько тех же самых листовок, диски и дискеты.

Как выглядит тот же вечер в показаниях самого Овчинникова и его приятелей, с которыми происходило «распитие спиртных напитков» на бетонных плитах позади школы 67? Действительно, собрались там с намерением пойти поздравить с днем рождения одного из друзей, но поход сорвался, а пиво уже было куплено. Его «употребили» прямо на улице. При этом пели песни под гитару, наверное, курили и трепались. Мимо школьного стадиона прошли два милиционера с овчаркой, ребята «напряглись», и трое из них (Оля, Никита и будущий подсудимый) поспешно удалились в стоящий поблизости дом, где живет Никита. С восьми до половины десятого вечера они втроем смотрели видик (фильм – «Клик»), пива больше не пили – «мама ругается». Она, к счастью, была дома, и в суде подтвердила факт «киносеанса».

Около десяти вечера Овчинников, как путевый, пошел в ДК «Редуктор», чтобы встретиться со знакомыми, которые должны были около того времени расходиться с концерта местных рок-групп. Однако концерт был отменен и, узнав об этом от вахтера, он побрел по направлению к улице Кирова. Неподалеку от нее получил удар по затылку – так его «задержали» сотрудники милиции. Блокированный на земле, Александр был не в состоянии контролировать свою сумку. Считает, что именно здесь в нее подбросили «компромат».

В Октябрьском РОВД с ним вытворяли нечто, чего он тогда не понял: надев на сведенные за спиной руки наручники, пытались всунуть в ладони «какие-то листы бумаги». Кулаки мужественный нацбол не разжал. Так у следствия не оказалось нужных им отпечатков пальцев на «вещественном доказательстве».

Александр Овчинников узнал о листовках только в начале лета, как и о том, что против него «шьется» дело. После многочасового обыска 5 июня в киоске, где он тогда работал, и двух квартир (родительской и той, где он прописан) за него взялись всерьез. По словам подсудимого, сначала два человека в масках угрожали вколоть ему неизвестное вещество из ампулы, держали в наручниках, надев на голову полотняный мешок. Потом он попал к «хорошему» следователю, который склонил его к даче признательных показаний, услужливо порекомендовав «хорошего» адвоката. Тот посоветовал «сознаться» и участвовал в следственных действиях. Так в деле появилась «явка с повинной», протоколы «дачи показаний» и «осмотра места преступления».

Чтобы нейтрализовать отказ подсудимого от «явки» и признательных показаний, гособвинитель вызвала на одно из судебных заседаний оперативников и следователя УФСБ, осуществлявших «мероприятия» в отношении Овчинникова, и задала им вопрос «в лоб» - осуществляли давление на подследственного? На что опрошенные весело ответили, что нет, не осуществляли. Как будто можно было ожидать чего-то другого.

Аргументы прокурора

Выступление в прениях младшего советника юстиции прокурора Мордвиной  уложилось в 17 минут. Стиль вполне «прокурорский»: «…у Овчинникова возник преступный умысел, направленный на насильственное изменение основ конституционного строя хулиганскими действиями по идеологическим, политическим мотивам с причинением вреда здоровью гражданам в связи с их социальной принадлежностью». Всё это обвинение «вычитало» из текста приведенной выше листовки. Эту листовку, по словам Александра, он не писал.

Но обвинитель отвергает показания Овчинникова и его друзей («создают алиби!»), зато все показания сотрудников милиции и ФСБ – заслуживают, по её мнению, доверия. Даже если они противоречат друг другу.

«Объект преступления, - в трактовке прокурора, - права и свободы граждан, Конституция страны, политическая система, безопасность страны». Экстремистская деятельность содержится в призывах, сформулированных в листовке (для того её, надо полагать, и писали! – Н.Г.).

Слушая прокурора, можно представить себе этакого закоренелого циника – политикана, который «подпольно» изготовляет антиправительственные прокламации и оклеивает ими, по крайней мере, полгорода.

Но в ходе судебного следствия не удалось, на мой взгляд, убедительно доказать ни то, что оперативники действительно сами непосредственно наблюдали факт расклейки, ни то, что физически это смог бы сделать Овчинников при его росте, комплекции и свойственных ему поведенческих стереотипах. В итоге гособвинитель попросила суд вынести наказание Овчинникову в виде двух лет лишения свободы условно.

Оставшиеся вопросы

Выступление в прениях адвоката Овчинникова Владимира Ильича Богатырева содержало перечень тех моментов, которые, на взгляд защиты, не нашли подтверждения в ходе судебного следствия.

Вот эти позиции.

Если принять версию следствия, сказал Богатырев, то в действиях подсудимого не прослеживается цели – ведь НБП на тот момент еще не была под запретом, хотя её деятельность была приостановлена, так что, если бы даже Овчинников это и делал, то это не носило бы противоправный характер.

Обнаружение сотрудником Октябрьского РОВД листовок под сиденьем милицейского же автомобиля 29 марта больше ничем, кроме слов самого сотрудника, не подтверждается. Причем извлечение «вещдока» происходило в отсутствие Овчинникова.

Под сомнение ставит адвокат и сам «механизм» задержания Овчинникова 29 марта. Начальнику патруля звонит начальник РОВД и дает указание задержать именно Овчинникова, который идет там-то, там-то. А Опарину-то кто сказал поздно вечером, где находится Овчинников? И почему задержавшие подсудимого осмотрели его одежду, но не осмотрели сумку? Не потому ли, что листовки уже были кем-то приготовлены или даже уже лежали под сиденьем?

По эпизоду 7 апреля защита вообще не находит никаких объективных доказательств личного наблюдения оперативными работниками факта расклейки. Ведь об этом они сами рассказали, только и всего. Более того, в их рапорте два «службиста» нигде не приводят точного времени, а указывают его почему-то приблизительно, плюс минус полчаса. Так, расклейка произошла «между 20 и 21 часом». Овчинников, по-видимому, ползком перемещался по площадке длиной в 200 метров. Нет в деле и фотоснимков, хотя действия подсудимого, уверяют оперативники, они фиксировали на цифровой аппарат, то есть мы должны поверить, что между восемью и девятью часами вечера 7 апреля еще что-то можно было увидеть.

То же относится и к показаниям свидетеля С., который около 11 часов, в кромешной темноте (на столбах нет светильников!), остановился у будки справить «малую нужду», при этом курил и в огоньках сигареты умудрился прочесть «экстремистские призывы». Самое интригующее – как это стало известно следствию,  вскоре ему позвонили из ФСБ, а сам он туда не «стучал».

Почему обвинитель полностью доверяет показаниям сотрудников органов, хотя ясно, что они заинтересованы в обвинительном приговоре? Зато старается дискредитировать показания взрослого человека и друзей Овчинникова, которые свидетельствуют, что «между 20 и 21 часом» он находился на глазах нескольких людей и занимался вполне невинным делом – смотрел фильм. Если они лжесвидетельствуют, говорит защитник, привлекайте их к уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Но этого не делается.

Сам способ расклейки, считает Богатырев, свидетельствует в пользу подсудимого. На стене школы листовка была наклеена на жестяной квадрат с надписью «ПГ» («пожарный гидрант»), который находится на высоте 2,04 м от земли. В протоколе изъятия написано 1,85 м. Почему? К делу приобщена видеозапись, где Овчинников на том самом месте демонстрирует, что обычным способом физически не может при своем росте достать этот щиток. А ведь оперативники под подписку об ответственности за дачу ложных показаний сказали, что клеил листовки Александр «обычным способом», не вставая на цыпочки, не вытягиваясь изо всех сил.

Кроме того, считает защита, все три листовки были приклеены на металлические поверхности для того, чтобы их легче было снять (а я почему-то убеждена, что их наклеили те же самые люди, которые в 2 часа ночи приехали их «изымать». - Н.Г.), а наклеивать выше двух метров в расчете, что кто-то будет читать их, задрав голову, - это просто нецелесообразно для того, кто хочет, чтобы его призывы кто-то увидел.

И так далее. У защиты десять пунктов, по которым она считает обвинения недоказанными. Адвокат просит вынести оправдательный приговор.

Сам подсудимый завершил выступление в прениях так: «Здоровая реакция организма – сопротивляться несправедливости. Вопрос установления правды - именно он должен быть разрешен в суде».