Масонский гимн над Ижевском

Фрагменты рукописи книги И.Кобзева «Деревенский Петербург (Ижевск – град Петров: о сходстве несходного)». Начало в № 37 от 09.09.04 г.

   На часозвоннице Ижевского оружейного завода куранты мастера Христиана Шиотца рассыпают в небо масонский гимн "Коль славен". Музыка этого гимна исполняется также на Петропавловском соборе Петербурга. Текст гимна для ордена Злато-Розового Креста написал член масонской ложи "Гармония" поэт М. М. Херасков. Гимн исполнялся и на ритуальных собраниях других масонских лож. В масонских обрядах важную роль имела солнечная символика протестантского просвещения, на что указывает третья, "застольная" строфа масонской песни. В авангардных проектах "города будущего" у масонов-зодчих доминировали не храмы и дворцы, а величественные утилитарные сооружения, напоминающие дворцы, храмы и близкие Ижевскому заводу: фабрики, склады, верфи, биржи. Часто они имели солнечную символику.

   По масонской легенде, первым русским масоном был царь-работник Петр I. Это не соответствует действительности, но для нас важнее правда мифа, правда предания. По преданию Петр I был введен в масонство в Англии Магистром Великой Ложи архитектором Кристофером Реном – основателем британских масонов.

   Память о создателе Петербурга свято чтилась в кругах масонов. В духовном плане русские масоны продолжили дело Петра, ибо искали связи с западными "братьями", жаждали научного знания и единой религии, объединявшей все христианские церкви.

   В соответствии с этой идеей, в Петербурге, в честь небесного патрона Петра I святого Исаакия Далматского задумывался и перестраивался на протяжении двух веков самый большой купольный православный храм России по образцу главных христианских храмов Запада с колоссальными солнечными куполами, реющими над Римом и Лондоном (самый большой католический храм – собор святого Петра в Риме и самый большой протестантский храм - собор святого Павла в Лондоне, построенный по проекту Кристофера Рена, принявшего будто бы в масоны основателя Петербурга). Главные храмы трех основных ветвей христианства как бы зеркально отражали друг друга. Трудно указать более наглядный пример проникновения масонства в культуру. Здесь находит свое художественное выражение одна из главных идей братства "вольных каменщиков" – равенство всех христианских вероисповеданий перед Богом.

   Ижевским отражением солнечных купольных силуэтов в панораме трех европейских столиц стал паривший возле островерхой немецкой кирхи, что также подчеркивает масонскую идею религиозной терпимости, купол собора во имя Александра Невского – небесного патрона Петербурга и Ижевска. Вместе с "голландской" иглой-колокольней и колоссальным "римским" куполом собор зрительно соединяет в одном здании силуэты двух доминант города на Неве – Петропавловки и Исаакия.

   В России "золотой век" масонов закончился в 1820-х годах, когда Александр I стал сворачивать планы демократических преобразований, а Дерябин умер от "невзгод судьбы". Масоном в России мог стать любой человек мужского пола с 17 лет. В масонской ложе (по-английски масон – каменщик, строитель, а ложа – мастерская, где отесывают камень) сближались аристократы и простолюдины. Известны случаи посвящения в масоны крепостных. Лучших русских людей масонство сделало "истинно интеллигентными", считают исследователи масонства. Масонами были в России – Александр I, Сперанский, Кутузов, Грибоедов, Пушкин, Тургенев, а на Западе – Моцарт, Гёте, Бетховен, Паганини, Вольтер, Гарибальди, Вашингтон.

   В начале XIX столетия редкий выдающийся по образованности и по нравственным качествам человек не принадлежал к Братству или, по крайней мере, не был близок к кругу масонов своего времени. Близким к Сперанскому и многим другим петербургским масонам был А. Ф. Дерябин, но документов, подтверждающих масонство основателя Ижевского оружейного завода, не найдено. Его иногда путают с масоном Дерябиным (Озеровым) Петром Ивановичем (1778–1843), входившим в одну ложу со Сперанским – "Полярную звезду". Два Дерябина были современниками, наверняка знали друг друга, но это разные люди.

    Наверняка, масоном был и архитектор Дудин, лично или заочно знакомый с известными масонами-архитекторами России и Европы, масонство которых подтверждено документально. Известно, что на Дудина громадное влияние оказало творчество масона-архитектора Леду. В конце XVIII – начале XIX веков архитектор не мог не быть масоном. Масоны-архитекторы мечтали построить "идеальный город", искали средства для воплощения "города будущего", в котором будет ликвидировано зло силою искусства и просвещения, а символом их было солнце.

   Поистине футурологическими в градостроении Европы стали идеи французского масона,  зодчего-авангардиста Клода-Николя Леду (1736–1806). Простота Леду – синоним дерзости и неожиданности. Его здания предельно лаконичны, естественны, рациональны, светлы и создаются простым движением циркуля и линейки. Проект идеального королевского города-завода Шо, в котором нет тюрьмы и все радостно живут на лоне природы вокруг дымящегося в центре солнца-завода, завода-дворца, завода-света исполняется лишь фрагментарно в связи с началом Великой французской революции, казни короля и тюремного заключения королевского зодчего. Освободившись из революционного заключения, Леду обращает свои взоры к далекой "стране рабов,  белых медведей и просвещенных государей". Здесь смогли осуществить свои планы многие европейские зодчие. В тесной, плотно застроенной Европе не найти даже места для рождения новых городов: с колокольни одного средневекового города обозревался соседний город. Зато возможность футурологических экспериментов существовала в обширной России, столица которой была, по словам Дидро, "городом дворцов, окруженных пустырями".  В снежной стране Екатерина II, желая сравняться с Европой, одним махом преобразовала десятки сел и деревень в города, а где-то в азиатской глуши, среди медведей и инородцев ее просвещенный внук Александр I планировал построить современный большой город с императорским оружейным заводом в центре и обещал отменить крепостное право на заводах.

   В надеждах найти возможность для воплощения своего детища в России, Леду в 1804 году издает подготовленные тридцать лет назад проекты промышленного города Шо в своей книге "Архитектура, рассмотренная с точки зрения нравов". В предисловии к книге Леду обещал, что в ней "читатель увидит большие фабрики... рождающие сгустки населения в виде городов, в окрестностях которых располагаются здания для отдыха и развлечений, утопающих в садах наподобие райских..." Француз посвящает свой альбом с авангардными проектами русскому императору Александру I, который передал этот альбом в императорскую Академию художеств.

   Фантастическую идею о "городе будущего", в котором доминируют не храмы, а дворцы-заводы восприняли учившиеся в Европе  инженер Дерябин и архитектор Дудин – строители нового «города Ижа», который планировался в  соответствии с масонской философией Леду. Там, в солнечном "городе будущего", в окружении зеленых лесов, лугов и чистых водных источников, под музыку льющейся влаги, среди шедевров архитектуры и скульптуры должны были радостно работать просвещенные, свободные и здоровые люди. В Петербурге Дерябин нанял на работу для строительства нового города архитектора Дудина. Под впечатлением французского проекта оружейного завода в королевском городе Шо золотой медалист Академии художеств Дудин, посланный на учебу в Рим, еще в 1804 году выполнил в Италии свой проект оружейного завода с Арсеналом. «Сон Веры Павловны» должен был воплотиться в освобожденном от крепостной зависимости Ижевске.

   Ныне желтый Арсенал с масонскими солнечными знаками на его воротах отреставрирован, но центральная, вододействующая часть идеального "города солнца" все еще не освобождена от лязгающих заводских челюстей, а завод с часозвонницей давно потерял свою солнечную цветовую символику (ныне он вымазан грязным темно-красным цветом, позолоченный шар-солнце с восседающим на нём орлом тоже исчез). Если во Франции солнечный по цвету, формам зданий и знакам королевский город-завод Шо (вариант заводского Версаля) представляет собой теперь музей-парк, то в Ижевске историческая территория «города солнца», точнее его остатков, расположена на почти недоступных для отечественных и зарубежных исследователей – историков, искусствоведов, дизайнеров – закрытых заводских площадях.

   Это и неудивительно, если сравнить ассоциативные переводы двух созвучных "городов солнца": французского Шо ("теплый, солнечный город") и российского Ижа ("город проглоченного солнца"). В городе подземно-подводного чудовища площади проглоченного "города солнца" напоминают поле битвы механических динозавров, мертвый пейзаж атомной войны. Словно некий смерч расшвырял обломки какой-то неизвестной культуры. А на развалинах ее в бесцветную массу, обволакиваемую дымами и газами "ядерного испарения", закопались фабричные "казематы" и бетонные "бункеры" с железными дверями, вентиляционными люками и нахмуренными амбразурами. Развороченный технократическим взрывом исторический «город солнца» до сих пор  представляет собой  запретную зону. Он требует специального пропуска, гида-сталкера и почти автономного скафандра с противогазом.