Хорошее государство против плохого Ходорковского

Первая часть реалти-шоу под условным названием «Хорошее государство против плохого Ходорковского» завершилось весьма эффектно и ярко. Девять лет колонии с перспективой изменения срока в любую сторону.

То, что шоу будет продолжаться, нет никаких сомнений. Хотя еще не известно, кому в конечном итоге придется произносить последнее слово, а кому проявлять милость к павшим.
Однако сколь бы ни были весомы достижения отечественного правосудия в битве с ЮКОСом, они не должны заслонять другие громкие достижения российского судопроизводства новейшего времени.

Чудеса в башкирском решете

В ночь с 3 на 4 декабря 2003 года, за четыре дня до первого тура выборов президента Башкирии разразился самый крупный скандал за всю историю региональных выборов в России. Оппозиционные «вечному» башкирскому лидеру Муртазе Рахимову кандидаты обнаружили типографию, печатавшую фальшивые бюллетени для выборов президента республики. Уже ночью они направили заявления об этом УФСБ, прокуратуру и МВД Башкортостана и, не надеясь на оперативное вмешательство силовиков, силами своих сторонников окружили здание. После этого работники типографии прекратили работу, выключили свет и затаились. Затем к зданию подъехали сотрудники УВД Уфы, но не пытались преодолеть сопротивление охраны, а просто блокировали помещение и не подпускали к нему никого. По свидетельству очевидцев, некоторое время спустя из типографии повалил густой едкий дым, но милиция не сняла блокаду и не пропускала к нему никого, даже пожарных. Только рано утром в типографию смогли попасть сотрудники республиканской прокуратуры, которые обнаружили следы уничтожения бюллетеней и оперативно допросили свидетелей. Была озвучена информация о том, что в типографии «Мир печати», полностью подконтрольной властям Башкирии, планировалось изготовить 500 000 - 800 000 фальшивых бюллетеней (законный тираж бюллетеней для выборов составлял почти 3 млн и был отпечатан под наблюдением представителей ЦИК Башкирии). Оппозиция прямо указывала, что республиканские власти намеревалась с помощью поддельных бюллетеней сфальсифицировать итоги предстоящих выборов. Эта версия подтверждалась и задержанными сотрудниками типографии. Они сообщили, что печатью фальшивых бюллетеней лично руководил глава Администрации президента РБ Радий Хабиров. Высокие государственные мужи, все в белом, метали молнии. Председатель ЦИК России Александр Вешняков, в частности, заявил: «В случае подтверждения данных по этой авантюре, к которой, возможно, причастны государственные чиновники, все виновные лица должны быть наказаны предельно жестко».
Однако спустя всего несколько дней, после того как Муртаза Рахимов добился личной встречи с Владимиром Путиным, ситуация кардинально поменялось. Оппозиционные кандидаты покинули поле боя еще до окончания выборов, а прокуроров, курировавших следствие, уволили или перевели в другие регионы. Само дело о фальшивых бюллетенях и все вещдоки по нему забрали в Москву. В результате многомесячной напряженной работы следствия в нем остался только один обвиняемый - директор типографии Марат Валиев. К рассмотрению дело было передано в суд самой низшей инстанции - мировой. В таких обычно рассматривают семейные конфликты и всяческую бытовую мелочевку. Дело о фактической попытке узурпации власти с помощью административного ресурса рассматривалось в особом порядке - без свидетелей. Адвокат подсудимого сообщила, что ее подзащитный «далек от политики» и совершил свои действия «под угрозой насилия над ним и членами его семьи». Впрочем, установить личности угрожавших следствие не сумело, а «учитывая раскаяние и признание вины» обвиняемым, прокурор попросил назначить печатнику наказание в виде года содержания в колонии общего режима. Суд не был столь жесток и приговорил господина Валиева к штрафу в размере годовой зарплаты (около 300 тыс. рублей).
Скандал, который мог привести к ликвидации фактически феодального клана, более десятка лет паразитирующего на богатейшей территории, закончился насмешкой над властью, судом и законом.

У наших судей много затей

Дискредитация российского суда как института, обеспечивающего исполнение закона, а значит стабильность государства и общества, началась не сегодня и закончится не завтра. Можно бесконечно говорить о том, что в России вообще никогда не было справедливого и независимого суда, но простая констатация этого факта ничего не дает для практического решения проблемы. Многие отечественные СМИ любят рассказывать о решениях европейских и американских судов по необычным искам и фантастических размерах компенсаций в пользу пострадавших. Однако за кадром остается тот факт, что эта экзотика практически никогда не ставит под сомнение беспристрастность и самое главное открытость механизмов тамошнего правосудия. Российские суды в необычности своих решений могут дать фору коллегам из любых стран. Только оригинальность приговоров наших судов поражает своей неадекватностью и жестокостью. При этом, неизвестно ни одного случая наказания судей за неоправданно суровые приговоры. Широко известно дело «оборотней в погонах» - оперативников МУРа, десятками фабриковавших дела против людей, которым подбрасывались наркотики и оружие. Однако оно не повлекло за собой столь же громкого и публичного разбирательства в отношении судей, которые даже при очевидной липе и нестыковках в обвинительных заключениях давали реальные и немаленькие сроки невиновным.
Пока единственным механизмом хотя бы относительно обеспечивающим справедливость судопроизводства является суд присяжных. Наиболее ярко это продемонстрировало дело группы Ульмана. Группа спецназовцев, выполняя нечетко и неграмотно поставленную боевую задачу, обстреляла машину с шестерыми мирными чеченцами. В результате один из них был убит. После доклада о происшествии командир группы получил приказ руководителя операции расстрелять выживших. Суд присяжных дважды (!) оправдал солдат, выполнивших этот преступный приказ. Оказалось, что следствие даже не ставило вопрос об ответственности полковника, принявшего окончательное решение о ликвидации. Дело было заведомо политическим, и обвинительный приговор в отношении стрелочников был необходим власти как воздух. Профессиональный судья принял бы это как должное, но для присяжных судьбы конкретных обвиняемых оказались ближе абстрактной государственной пользы.
К сожалению, критика суда присяжных приобретает все более массовый и системный характер. При этом фактически ничего не делается для расширения и улучшения этой системы. Все идет к тому, что «профессиональные» суды будут через косвенные механизмы влияния (в частности, подбор кадров) полностью встроены во всевозможные властные вертикали и лишь номинально сохранят независимость. Наверное, после десятилетия хаотического беспредела целенаправленный произвол во имя государственных интересов будет выглядеть даже позитивно. Одна беда, к правосудию эта конструкция будет иметь не большее отношения, чем советский, самый справедливы и гуманный суд в мире.

Что было, когда не было Басманного суда

Русская литература на то и зовется великой, что на каждую жизненную коллизию у нее есть письменный памятник, достоверно и актуально отражающий действительность, несмотря на сотни лет, прошедшие с его создания. В области судопроизводства к числу таких произведений относится «Повесть о Шемякином суде», самый древний список которой восходит к 17 веку. В ней рассказывается о том, что в «некоих местах» жили два брата - богатый и бедный. Богатый постоянно ссужал бедняка, но тот по-прежнему жил скудно. Как-то бедняк попросил лошадь, чтобы привезти из лесу дров. Богатый лошадь дал, но не дал хомута, попрекнув брата: «И того у тебя нет, что своего хомута». Бедный привязал дровни к хвосту лошади. Въезжая во двор, он не открыл подворотню, лошадь зацепилась дровнями и оторвала себе хвост. Богатый, увидев искалеченную лошадь, отправился в город жаловаться на брата судье Шемяке.
«Убогий» отправился вместе с братом, поскольку боялся дополнительных издержек на оплату работы судебных приставов. По дороге они заночевали в доме попа. Бедный с завистью смотрел с полатей, как брат его ужинает с попом, загляделся и упал с полатей на зыбку (колыбель), в которой спал поповский сын, и задавил ребенка насмерть. Теперь к судье отправились уже двое истцов - богатый брат и поп. В городе им пришлось идти через мост. Бедняк в отчаянии решил расстаться с жизнью, бросился с моста в ров, но опять же случайно упал на старика, которого некий горожанин вез мыть в баню, и «удави» его. К судье явились теперь уже три истца. Бедняк, не ведая, «как ему напастей избыта и судии чтоб дата», взял камень и, завернув его в «плат», положил в шапку. При разборе каждого из дел он исподтишка показывал судье «узелок» с камнем.
Шемяка, рассчитывая, что ответчик сулит ему «узел злата», во всех трех случаях решил дело в его пользу. Любого поклонника российской юриспруденции, несомненно, восхитит каждый из приговоров. Так, богатому брату надлежало отдать лошадь бедняку до тех пор, пока у нее не отрастет новый хвост. Попу было предписано отдать попадью до тех пор, пока бедняк не «добудет ребенка», а сыну убитого старика предлагалось броситься с моста на убийцу. Разумеется, истцы предпочли откупиться от ответчика, чтобы не исполнять этих решений. Когда же посыльный от судьи спросил у бедняка: «Дай-де то, что ты из шапки судие казал в узлах», тот отвечает, что в узле у него был завернут камень, которым он хотел судью «ушибити». Узнав об этом, судья, не осерчал, а порадовался, что остался жив: «ак бы я не по нем судил, и он бы меня ушиб». На этом полном удовлетворении всех сторон повесть заканчивается. А ее название стало народной поговоркой.