На прошлой неделе я оказалась возле 2-ой городской поликлиники Ижевска на ул. Пушкинской. В ближайший номер мы планировали подготовить материал о городских автодорогах и пешеходных зонах в зимнее время. Специалиста, владеющего статистикой по зимнему травматизму, не было на месте.

Зато тут же наткнулась на пострадавшую. Сидевшая на стуле и потиравшая свое колено женщина лет 55-60 была скована в движениях, морщилась от боли и вдруг разрыдалась. Я поинтересовалась, не нужна ли ей помощь? Выяснилось, что Надежда Матвеевна поскользнулась прямо на пороге поликлиники, между двумя входными дверьми: резиновый коврик внезапно «уехал» из-под ее ног.

Я обратилась к работникам регистратуры. «Ой, как вы уже все надоели с этой женщиной! – хором раскричались женщины в окошках. – Ее уже наш хирург осмотрел. Ей давно уже вызвали скорую помощь!». Действительно, выяснилось, что посетительницу больницы уже осмотрел штатный хирург клиники. В выданной справке он черкнул предварительный диагноз: «Растяжение мениска». И отправил пострадавшую на рентген в травматологию на ул. Краева. Потом, видимо, сообразил, что добраться туда самостоятельно ей будет сложно. Вызвал «скорую» из 3-й горбольницы.

За неимением носилок сгодится любое средство.

За неимением носилок сгодится любое средство.


- Мне сказали, что три часа придется ждать, - всё еще плача, промолвила женщина.

К моему появлению в ожидании «скорой» с надетой на пострадавшую ногу перчаткой женщина провела на стульях у входа в больницу уже больше часа. Парадокс, но всё это время у здания 2-ой городской больницы дежурила в ожидании вызова свободная машина скорой помощи!

Я набрала вечное «03» и поинтересовалась, когда же приедут по вызову гражданки Борисовой. Мне обнадеживающе ответили: «Через 5 минут». Не обманули. Ровно через пять минут в дверь со словами: «Меня-то сюда зачем прислали?» вошел молодой фельдшер с полевым чемоданчиком. Свою пациентку он обнаружил тут же, на пороге. Пощупав колено, взглянув на уже выданную справку с диагнозом и посетив кабинет хирурга, он тоже что-то начиркал и попросил Надежду Матвеевну расписаться.

- Поехали на Краева! Залазьте! – без иронии сказал фельдшер.

- Я двинуться не могу, вы что?! Может, на носилках? – опешила Надежда Матвеевна.

- А носилок нет… Давайте наложим вам шины, - предложил фельдшер.

Через несколько мгновений молодой врач вернулся с улицы с шинами. Наложив их, он так же бодро и на полном серьёзе обратился к женщине:

- Теперь полезайте!

- Да вы что, я же говорю, ногой и пошевелить не получается! – снова удивилась Надежда Матвеевна.

- Ну, так вы на одной идите. Тоже не получится?

- Послушайте, товарищ, нужны носилки, - не выдержала я.

Фельдшер снова сгонял к машине и вернулся с клеёнкой, которую подкладывают под младенцев. По краям этих «носилок» были пришиты ручки.

Он расстелил клеенку прямо у входа в больницу.

- Ложитесь! – сказал он Надежде Матвеевне. И задумался. – Как же мы ее вдвоем перенесём? - взглянув на меня, озадаченно спросил фельдшер.

- Водителя позовем, - предложила я.

- Ему нельзя покидать карету. Регламент.

- Поищите кого-нибудь третьего, - обратился он к своей пациентке.

Мы обе внимательно на него посмотрели.

- Давайте попросим персонал больницы помочь, - предложила я.

За несколько минут фельдшер обежал здание больницы и понурый в одиночестве вернулся обратно:

- Никто не хочет, - сказал он.

- Вызывайте подмогу, - сказала я. – Неужели вас не предупредили, что отправляют к пациенту с подозрениями на травму?

- Нет, нам обычно не говорят, - сказал медицинский работник и с кем-то минут пять разговаривал по телефону на улице.

В следующий момент в больничный холл, где разворачивались события, вошел муж пациентки и набитой рукой вколол ей дозу инсулина. Оказывается, женщина страдает сахарным диабетом и из-за непредвиденных обстоятельств она едва не пропустила укол, прописанный строго по времени.

Втроем мы переместили пациентку сначала на расстеленную у порога клеенку, а потом в медицинскую карету. При этом она громко стонала от боли.

- Я поеду вслед за вами, - сказал муж. – У меня машина припаркована в неположенном месте.

Надо заметить, что территория 2-ой городской больницы с недавнего времени окаймлена знаками «Остановка запрещена».

С оборотной стороны к жидким «носилкам» крепились железные прутья. Их вставили в железные желоба, вмонтированные в пол салона «скорой». Как мне казалось, для фиксации. Фельдшер сел в кабине водителя. Я запрыгнула в салон к пациентке и, сидя на лавке, придерживала ей больную ногу.

При первом же торможении на светофоре пациентка с силой затылком впечаталась в железное основание кресла, которое, очевидно, предназначалось для нахождения на нем во время езды медработника, ноги которого спасали бы пациентку от ударов.

Я огляделась, что можно подложить под голову женщине. Взгляд остановился на небольшой дорожной аптечке в холщовом футляре. Ничего более подходящего в салоне не оказалось.

Но тут машина снова тронулась и мою пациентку покатило в обратную сторону, так, что больной ногой она впечаталась теперь уже в двери автомобиля.

- Ой-ой-ой! Держите меня, - закричала она. – А то я по телевизору видела, что так люди и вылетают из «скорой помощи» на дорогу.

Так с грехом пополам мы доехали до травмпункта на Краева.

- Сможете сами выйти? – без дураков спросил фельдшер пациентку, приоткрывая боковую дверь, как будто она вместо нелегкой десятиминутной транспортировки несколько недель лечилась в стационаре. 

- Нет, – выдавила из себя Надежда Матвеевна.

- Пойду тогда коляску поищу, - сказал врач.

Загибающуюся от боли женщину мы переместили на коляску.

Закатывая коляску с женщиной по пандусу ко входу в травмпункт, фельдшер сам едва удержался на ногах: слишком скользким был этот пандус. Со второй попытки, заворачивая стопы ног за поперечные перила у пандуса, фельдшер одолел подъем.

В холле травматологии, увидев крупную специально выделенную табличку «106 кабинет экстренного приема», мы решили, что нам именно туда.

- Вас вызовут! Ждите, - сказал напоследок молодой фельдшер и уехал. Но перед этим попросил меня подписать согласие на обработку персональных данных. Я вежливо указала ему на главную пациентку. 

На двери экстренного кабинета красовалась надпись: «Уборка и кварцевание 30 минут».

Помимо нее еще целый «букет» указаний для неотложных экстренных больных:

«Осторожно! Скользкий пол!»,

«Внимание! В верхней одежде не входить!»,

«За оставленные без присмотра вещи администрация ответственности не несет!»,

«С включенными телефонами не входить!!!»,

«Внимание, без бахил не входить!»,

«Жителям Ленинского района г. Ижевска неотложная амбулаторная помощь оказывается в отделении БУЗ «ГБ №3» МЗ УР по адресу…», 

и, наконец, «Телефон единой спасательной службы - 112»…

- Очередь занимай! – послышался грубый голос со стороны сидевших у кабинета пациентов. Коридор первого этажа был забит до отказа.

- Мы – в экстренный кабинет, - вступилась я за Надежду Матвеевну.

- А ты думаешь, мы тут просто так сидим, что ли?! Мы тоже экстренные.

Пациенты не шутили. Все они ждали приема в экстренный кабинет. Некоторые уже четыре часа. Крайний в очереди отозвался в самом конце коридора.

В этот момент я оставила супружескую пару, попросив номер телефона, чтобы справиться, чем все закончилось.

Второй этаж травмпункта был абсолютно пуст. Здесь в том числе располагаются обычные травматологические кабинеты, не экстренные. По коридору прохаживалась, поливая цветы, одна только уборщица. Из кабинета заведующего Анвара Валеевадоносились звуки кофемолки. Человек, находящийся в кабинете, с кем-то радостно общался по телефону, обсуждая, наверное, планы на выходные.

Я постучалась. Хотела попросить статистику по зимним травмам.

- Ну, вы как будто вчера родились, девушка! – раздражаясь, встретил меня Анвар Валеев. – Все вопросы через Минздрав! До свиданья!

И захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Через три дня я позвонила Надежде Матвеевне.

По её словам, к врачу она попала только спустя два часа, в седьмом часу вечера. Сделали рентгеновский снимок, по которому травматолог, исключив перелом, поставил диагноз: «Ушиб».

- Зачем тогда он предлагал мне наложить гипс, я так и не поняла, - рассказывает женщина. – Ну, думаю, раз только ушиб, то от гипса надо отказываться. Мой лечащий врач запретил мне гипс – у меня ангиопатия (авт. – поражение кровеносных сосудов).

При выходе от врача женщина поняла, что ей совсем плохо. Врач-травматолог из соседнего кабинета застала ее в коридоре, и, ещё раз осмотрев, приняла решении о госпитализации в травматологическое отделение городской больницы № 3 на улице Нагорной в Ленинском районе Ижевска. Снова вызвали «скорую».

В больнице врач-травматолог сделал повторный снимок и диагностировал «закрытый перелом коленного сустава». Наложили горячий гипс.

«Смещение мы не смогли вправить, поэтому нога после заживления немного будет смотреть в бок, - передает слова врача 3-й гордской больницы Надежда Борисова. – Вообще-то мы можем нормально вправить, для этого нужна срочная серьезная операция под наркозом. Необходимо изъятие материала из бедренной кости. Но свободных койкомест в клинике нет, поэтому восстанавливаться придется на дому». Надежда Матвеевна отказалась от опасной для нее операции.

Врач-травматолог городской больницы № 3 порекомендов до снятия гипса каждые понедельник и пятницу с 12 до 13 часов приходить (!) на приём. Домой она вернулась в половине одиннадцатого вечера.

Когда женщина рассказывала мне продолжение злополучного дня, я думала, что эта история никогда не закончится. В завершении нашей беседы я спросила, с какой целью она вообще пошла в тот день в больницу.

- Мой участковый врач просила передать моему лечащему офтальмологу в клинике одну бумажку. Я сейчас оформляю группу по инвалидности из-за резко падающего зрения, - ответила она...