Фигуранты Болотного дела получили реальные сроки — до четырех лет колонии. На акции протеста в их поддержку задержаны по состоянию на вечер 24 февраля около 420 человек, хотя общее количество участников оценивалось в диапазоне от одной до двух тысяч человек. Это и есть официальная позиция российских властей, их ответ на вопрос «Что вы думаете по поводу событий на Украине?». Они думают, что подобный сценарий возможен и в России, и что ничего страшнее этого быть не может. Иначе бы не стали задерживать каждого третьего.

Украинский сценарий

Так что такое украинский сценарий? За официальной оппозицией, с которой Янукович до самого последнего момента вел переговоры, не стояло никакой реальной силы. Мирным в прошлом Майданом в последние недели руководили самые организованные и решительные — радикалы. С ними никто договариваться не собирался, но именно они готовы были идти до конца. И именно они сформировали ядро протеста.

Из заявления МИДа России

«Боевики не разоружены, отказываются покинуть улицы городов, которые они фактически контролируют, освободить административные здания, продолжают акты насилия. Удивляет, что ряд европейских политиков уже поспешили поддержать объявление о проведении президентских выборов на Украине в мае с.г., хотя в Соглашении от 21 февраля предусмотрено, что выборы должны состояться лишь после завершения конституционной реформы. Ясно, что для успеха этой реформы в ней должны участвовать все политические силы Украины и все регионы страны, а ее итоги — вынесены на всенародный референдум. Убеждены в необходимости в полной мере учесть озабоченности депутатов восточных и южных областей Украины, Крыма и Севастополя, прозвучавшие на съезде в Харькове 22 февраля.
Радикальный Майдан победил в тот момент, когда затравленная власть перешагнула психологический барьер, объявила протестующих террористами и открыла огонь по невооруженным людям. После первой крови ситуация вышла из-под контроля, в политической элите началась паника и неразбериха. Янукович не просидел в своем кресле и двух недель. Но это было только начало.

Просматривая уже замыленным взглядом новостные ленты я впервые увидел ролик с митинга в Севастополе. Десятки тысяч человек вышли на площадь, чтобы выступить против «бандеровцев», как сами они называют тех, кто воевал на киевских баррикадах. И только пересматривая это второй раз, я вдруг понял: 25 тысяч граждан Украины вышли на площадь с российскими флагами. Ни одного украинского флага на видео я не заметил. Какой-то лысый человек, которого камера снимала со спины, кричал в микрофон: «Я обращаюсь только к мужчинам, только к здоровым и сильным. После окончания митинга люди с повязками «Русского блока» будут записывать тех, кто готов силовыми методами бороться с бандеровской сволочью». Это почти цитата. Сложно не узнать.

Москва, 1993 год. «Прошу внимания! Молодежь, боеспособные мужчины! Вот здесь в левой части строиться! Формировать отряды, и надо сегодня штурмом взять мэрию и Останкино! - кричал с трибуны Александр Руцкой, а какой-то человек прикрывал его в этот момент бронежилетом.

А когда я услышал о заявлении и.о. Президента Украины Александра Турчинова о том, что на казначейском счете страны нет денег, то всплыла еще одна параллель. Живо вспомнились университетские лекции моего преподавателя философии Виталия Скрынника. «Бог в очередной раз пронес Россию. Все могло случиться в то время. «Мы заглянули в этот Центробанк, - рассказывал Гайдар, — и увидели, что на валютном счету находится 15 миллионов долларов». Сколько это для страны размером с Россию? Сейчас это смешно. А тогда было страшно» - рассказывал нам Виталий Николаевич о событиях 1991-го года.

Нет компромиссов — нет Украины

Украина сегодня — это Россия образца 90-х? И да, и нет. Страна, стоящая на пороге экономического краха, в буквальном смысле разрывается между Востоком и Западом. «Севастополь — русский город!» - кричали десятки тысяч жителей Севастополя. А в это время радикальные националисты в западноукраинском городе Броды сносили памятник Кутузову.

Из заявления МИДа России

 […] Вынуждены отметить, что в позиции некоторых наших западных партнеров просматривается не забота о судьбе Украины, а односторонний геополитический расчет. Не слышно принципиальных оценок преступных действий экстремистов, включая их неонацистские и антисемитские проявления. Более того, вольно или невольно такие действия поощряются».
Украина эта не Россия. В России был Ельцин, который в 90-м году сказал в Уфе: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». Украина «проглотить» до сих пор не может. Крым костью застрял у нее в горле. Но и претендентов на роль Ельцина, который бы сегодня повторил эти слова, у них нет.

Сейчас многие говорят о том, что выходом из кризиса, который бы позволил сохранить целостность страны, может стать образование федерации со значительной самостоятельностью отдельных республик. Но у оппозиции настроения совсем другие. Еще в минувшее воскресенье Верховная рада лишила русский язык статуса регионального. Напомним, что этот статус русский язык имел в тринадцати из 27 областей. Очевидно, что в представлении победившей оппозиции, «зависимость» от России — это одна из главных оков, не дающих стране развиваться. Не менее очевидно и то, что так считают не все.

В таком случае нужны компромиссные решения. Но их пока некому принимать. А время уходит, и сколько его осталось, не скажет никто. Под давлением радикалов, которым, вероятно, кажется, что они спасают Родину от пагубной зависимости и ведут ее к светлым европейским ценностям, Украина медленно, но верно дает трещину. Хотят ли эти люди раскола страны? Конечно, нет. Но остановиться они не в состоянии.

25 февраля в Украине стартовала президентская гонка. Возможно, весь жар гражданского противостояния уйдет в это новое русло и накал конфликта внутри страны удастся снизить. По крайней мере, на это надеются все, в том числе, и Россия. Напомним, что 24 февраля российский МИД опубликовал официальное заявление, которое кончается призывом отстранить от власти радикальных политиков. «Настоятельно призываем всех причастных к кризису на Украине проявить максимальную ответственность и не допустить дальнейшей деградации ситуации, вернуть ее в правовое русло, жестко пресечь замахнувшихся на власть экстремистов» - говорится в этом обращении.

Украина — наше завтра и вчера?

С точки зрения Путина, рост сепаратизма в регионах - это самое страшное, что может произойти в России. Поэтому несомненно события на Украине для него и его окружения - кошмарный сон. Украинская модель идеально описывает то, что происходило у нас на Болотной или на Сахарова. Со стороны кажется, что президент воспринимает борьбу с уличными протестами, как опережающие меры ради предотвращения роста сепаратистских настроений. И теперь, после событий на Украине, Путин имеет весьма убедительный аргумент: вы этого хотите? Хотите, чтобы Сибирь отошла Китаю, Татарстан и Чечня отделились, а центр оказался в руках радикальных националистов?

Но уместны ли такие сравнения? Попробуем примерить украинский сценарий на себя. Многое сходится. Оппозиция в России, то есть те люди которые выходят на Болотную и на Сахарова, ориентированы на европейские ценности. Как и на Украине, в их массе, среди прочих, есть политический блок радикальных националистов. Если дело дойдет до строительства баррикад, то несомненно именно эти люди окажутся на передовой, они станут движущей силой радикального протеста. До недавнего времени у нас даже своя Тимошенко была в лице Ходорковского. Всё один в один. И теперь представьте себя на месте президента. Какие можно сделать выводы? Они очевидны: ни в коем случае нельзя мешкать с решениями, как вёл себя Янукович, нужно всех российских «майдановцев» разгонять еще на подходах. Поэтому 450 задержанных из тысячи, поэтому фигуранты болотного дела получили реальные сроки.

«А как же честные выборы?» - спросите вы. Ведь никто не выходил на Болотную или на Сахарова разваливать нашу страну. Люди требовали справедливости, неподкупного правосудия, законопослушной полиции. При чем здесь развал страны? А вот при том. Разное понимание ситуации рождает неразрешимый конфликт, который не испаряется, не исчезает, а только зреет и зреет со временем. Но тем не менее нельзя ставить вопрос фатально, нельзя рассуждать о том, случится ли «украинский вариант» в России. Всё, что не произошло, можно изменить. Для этого власть и оппозиция должны встречаться не на майданах, а находить для этого более подходящие места.