- Николай Валерьевич, тонкости уголовно-процессуального законодательства зачастую ускользают от понимания рядовым гражданином, но в зале суда мы видим, что прокурор – обвиняет, т.е. находится на одной стороне со следователем. Поэтому создаётся впечатление, что, несмотря на разделение ваших ведомств, вы всё равно, условно говоря, «заодно».


- С 2007 года круг полномочий прокурора по надзору за следователями несколько сужен: теперь он не вправе давать указания следователю, не всегда имеет возможность оценить полноту и объективность следствия до того, как дело с обвинительным заключением поступит к нему. Все это создает определенные сложности, может стать причиной затягивания расследования дел.

Прокурор оценивает собранные следователем доказательства с точки зрения относимости, допустимости и достаточности для обвинения конкретного лица в совершении преступления, полноту защиты прав потерпевшего и только после этого принимает решение о передаче дела в суд.

За пять лет после разделения ведомств у нас было несколько случаев, когда следствие обжаловало наши действия до высших в ведомствах инстанций, то есть через руководство Следственного Комитета в Генеральную прокуратуру РФ. Во всех случаях позиция прокуратуры республики признана обоснованной. На мой взгляд, это показатель нашей объективности.

- В «глазовском деле» в марте суд установил наличие волокиты со стороны следствия. Была ли реакция со стороны Глазовского прокурора Курбатова?

- Была. Еще в апреле Курбатов направил руководству СУ СК информацию, где обратил внимание руководителя следственного органа на нарушения закона, допускаемые следователями, и потребовал их устранить. В частности, там указывалось, что собственно следственные действия, которые представлены в деле датированными документами, заняли по времени всего 30 дней из девяти месяцев, которые на тот момент минули с момента возбуждения уголовного дела и совершения преступления. Хочу подчеркнуть, что я говорю об этом документе не потому, что хочу «обелить» или «выгородить» Курбатова, как говорят, «защитить честь мундира». Просто он принимал меры к обеспечению законности в период следствия, но к нему не прислушались. Кстати, именно необоснованная длительность следствия была причиной того, что суд изменил обвиняемому меру пресечения.

Прокурор проинформировал руководство Следственного управления, что сроки необоснованно затягиваются, указал на недостатки. СУ СК точно таким же образом, официальным письмом, отвечает – ваша информация рассмотрена, виноват в указанных недостатках уволенный руководитель глазовского отдела.

- Когда в мае прокурор Курбатов вернул дело на дополнительное расследование, не утвердив обвинительное заключение, какие это имело последствия?

- Следователь, не согласившись с выводами прокурора, обжаловал его решение в Прокуратуру УР. Мы изучили дело и сделали свои выводы, которые изложили в соответствующем процессуальном документе – постановлении, направив его следователю. Опять же подчеркну – этот документ датирован 1 июля 2013 года, то есть за два дня до выхода вашей публикации в «Дне». Это свидетельствует о том, что работа по обеспечению законности в установленном в УПК порядке шла, но она не была, что называется, «на виду». И имела форму в восприятии обывателя - бюрократической переписки. Но тут уж мы ничего изменить не в силах – таков Закон.

- Тогда изложите, пожалуйста, позицию Прокуратуры УР в отношении «глазовского дела».

- Мы пришли к выводу, что расследование произведено некачественно, прокурор принял правильное решение, вернув дело на дополнительное расследование.

- Меня лично в постановлении прокурора Курбатова смутило то, что, по его мнению, нет убедительных доказательств причастности обвиняемого к убийству…

- В этой части Прокуратура УР с прокурором не согласилась, мы отметили, что доводы преждевременны.

- Если я правильно поняла, в уголовном деле следователь и прокурор нынче не всегда выступают заинтересованными «сотрудниками».

- Как следователь, так и прокурор, исходя из требований закона, должны быть заинтересованы в том, чтобы дело было качественно расследовано, направлено в суд и по нему вынесен приговор. Заинтересован ли прокурор «покрывать» недостатки следователя? Категорично и твердо – нет! Задача прокурора обеспечить законность, защиту прав потерпевших, исключить необоснованное уголовное преследование. Здесь у прокурора не всегда достаточно эффективных полномочий: если раньше мы могли допросить любое лицо, то сейчас исходим лишь из тех материалов, которые предоставил следователь.

- Что, по-вашему, становится причиной снижения качества расследования уголовных дел? Ведь разделение ведомств, надо полагать, было проведено как раз для улучшения ситуации?

- Законодательно разграничив следствие и надзор, прежде всего, установили объективный надзор за следователем. Теперь прокурор не отвечает за ход следствия и поэтому не заинтересован в чем-либо «покрывать» его недостатки. С точки зрения качества работы, я считаю, чтобы стать хорошим следователем, недостаточно иметь диплом о высшем юридическом образовании. Это даётся в ходе наработки практического опыта. Вот в этом звене, я думаю, получился провал.

- Что, по-вашему, могло бы сбалансировать возникающие противоречия между следствием и прокурором?

- На мой взгляд, прокурору необходимо вернуть полномочия по возбуждению уголовных дел и право давать следователю указания, обязательные к выполнению. Это ни в чём не умалило бы самостоятельности следствия. Мне не приходилось видеть, чтобы следователь качественно расследовал дело, а прокурор бы не давал ему этого делать, это же абсурд.

У нас в республике в год выносится около 10 оправдательных приговоров. Это раза в два, а то и в три меньше, чем в ряде других регионов страны. По нашему мнению, это свидетельствует о том, что нам, несмотря на сложности, всё же удается совместными усилиями устранять какие-то «неувязки» на стадии предварительного расследования.