Контрактный театр

Что произошло в Национальном театре, судить сложно. Проведя в гримёрках полдня, я понял только одно: то, о чем мне рассказывают, – это лишь вершина айсберга. Под ней находится целый мир, в который не так-то просто проникнуть. Зайдя со служебного входа, мы попали в лабиринты комнат и коридоров.  Нас завели в одну из грим-уборных. До этого я редко бывал в гримёрках, но такой еще не видел. В ней не было ничего, кроме мебели: ни костюмов, ни париков, ни даже алкоголяПодобные конфликты относятся к разряду «закулисных». Редко случается, чтобы работники школ, больниц, театров или чиновники выносили свои конфликты на публику. Про такие ситуации часто говорят «вынес сор из избы». Как правило, это признак того, что в избе для сора больше нет места. Еще чаще бывает, что под «сором» подразумеваются такие вопиющие случаи, что оставлять их за кулисами становится невозможно.

Что произошло в Национальном театре, судить сложно. Проведя в гримёрках полдня, я понял только одно: то, о чем мне рассказывают, – это лишь вершина айсберга. Под ней находится целый мир, в который не так-то просто проникнуть.

Заслуженный артист России и народный артист Удмуртии Вячеслав Байков возмущён тем, как поступили с ветеранами сцены.

Зайдя со служебного входа, мы попали в лабиринты комнат и коридоров. Нас завели в одну из грим-уборных. До этого я редко бывал в гримёрках, но такой еще не видел. В ней не было ничего, кроме мебели: ни костюмов, ни париков, ни даже алкоголя. Однажды, когда я за пару дней до премьеры «Золушки» в пермском театре оперы зашел в грим-уборную самой Золушки, то на столе рядом с париком обнаружил наполовину опустошенную бутылку.

Директор Национального театра Удмуртии Андрей Ураськин «зачистил» сцену для молодых.

Здесь не было вообще ничего. Как объяснили актеры, мебель завезли недавно – для нового поколения, которое вот-вот получит свои дипломы в удмуртской студии ВТУ им. Щепкина. Раньше же в этой комнате готовились к выступлениям ветераны театра, которых сегодня скопом решили перевести на контрактную основу.

Суть конфликта

На смену девяти ветеранам приходят восемнадцать выпускников Щепкинского училища. И эта молодежь будет работать в театре, зная, что, в конце концов, их так же когда-нибудь выставят с работы, как и тех, чьи места они заняли. Если, конечно, всё не кончится раньше. Неудивительно, что некоторые из выпускников уже отказались работать в Национальном театре Удмуртии, хотя они были из целевого набора, где по условиям договора государство оплачивает обучение, а студент обязуется после окончания отработать в театре определенный срокВ редакцию газеты «День» обратились несколько заслуженных актеров Национального театра из числа тех, кого директор уже решил перевести на работу по контракту. Всего их девять человек. Среди них Вероника Садаева, народная артистка России и Удмуртии, Валентина Загуляева, заслуженная артистка РФ и народная УР, Леонид Романов, заслуженный деятель РФ и народный артист УР, Валентина Меняйло, народная артистка УР, Вячеслав Байков, заслуженный артист РФ и народный УР, Петр Романов, заслуженный артист РФ и народный УР, Галина Владыкина, заслуженная артистка РФ и народная УР, Фаина Будина, заслуженная артистка РФ и народная УР, Раиса Нефедова, народная артистка УР.

Это, пожалуй, самые заслуженные сегодня актеры Национального театра Удмуртии. Они посвятили сцене всю жизнь, а некоторые кроме театра больше нигде никогда не работали. Среди них выпускники двух училищ – Щукинского и ленинградского – самых авторитетных студий в театре. Они играли свои «стряпухи», то есть дипломные спектакли, еще в начале 60-х годов прошлого века.

Сегодня, как они сами считают, их студии составляют костяк театра, так как на их плечах во многом держится репертуар. Проработав на сцене по пятьдесят лет, актеры уже чувствовали свой возраст и понимали, что скоро им на смену должно прийти молодое поколение. «Я не жалуюсь на то, что меня увольняют. Я уже готовилась уйти, потому что действительно нужно молодым работать. Меня возмутило, как это было сделано. Это сделано втихую, в кабинете. У меня в приказе даже нет подписи директора. Меня увольняет, выходит, наш юрист. Понимаете? И это у всех так. Если ты собрался освобождать места, то ты собери коллектив, скажи: товарищи, так и так, мы в таком затруднительном положении, нам не добавляют единиц, и мы вынуждены освободить место, благодарим вас за службу, спасибо большое. Вот и всё», - описывает ситуацию с увольнением Вероника Садаева.

Андрей Ураськин, директор театра, утверждает, что случившееся увольнением назвать вообще нельзя, так как фактически актеры переводятся на срочный договор. «Я с ними разговаривал, индивидуально всех приглашал. Объяснил, какая ситуация, что молодежь у нас набирается не для того, чтобы расширять штаты Национального театра, а для замены нашей труппы, для омоложения. Мы поняли друг друга, все это признали. Мы ведь ни с кем не прощаемся, мы никого не увольняем. Просто штаты мы освобождаем для тех выпускников, которые были нашим целевым набором, а других артистов переводим на гражданско-правовой договор», - заявил он.

Однако уволенные актеры так не считают и говорят, что никаких задушевных бесед с ними не проводилось. «Мне подсунули бумагу, и я, даже не вдумываясь в смысл этого, потому что торопился на репетицию, подписал. А потом смотрю: ё… как же я облажался. Я говорю, что же мне теперь, увольняться? Он только плечами пожал. И еще улыбка Иуды. Получается, глупость я сотворил. Подписал сам себе приговор», - рассказывает Вячеслав Байков.

«Я индивидуально со всеми с ними разговаривал: по полчаса, даже больше – целый день», - отвечает на это Андрей Ураськин. Переведение на контракт, по словам директора, позволило избежать стандартной для театра процедуры аттестации. Это своего рода театральный экзамен, устанавливающий некую планку. Те, кто до нее недотягивает, увольняются из труппы. А в этот раз Ураськин заявил, что аттестация не нужна, так как актеры не увольняются, а переводятся на другой договор.

Однако работать по этому новому договору многие из актеров просто не собираются. «По такому договору мы, естественно, ни при каких обстоятельствах работать не будем. Надо же немного уважать себя, честь и достоинство должны быть у человека, я считаю. Это не то что у Горького - «человек – это звучит гордо». Получается, что человек – это звучит горько», - говорит Вячеслав Байков.

«Человек!» - так подзывают официантов в ресторане. По мнению актеров, договор ставит их в условия таких официантов. Актеры рассказывают, что теперь они должны будут звонить каждый день и узнавать, есть ли для них работа в театре. А если во время репетиции вдруг сломается стул или какая-то другая декорация, то ремонт будет оплачивать виновный в поломке актер. «Будто бы я в театр хожу стулья ломать», - возмущается Вячеслав Байков.

Мы поговорили о ситуации с некоторыми работниками театра. «Не знаю, кто тут прав. Когда прошлое поколение уходило, те тоже обижались очень. Щукинцам еще договор дали. А тогда просто уволили. То есть им навстречу пошли», - рассказала одна из работниц. А на вопрос, какая атмосфера в заведении, не плескают ли актеры кислотой друг в друга, как в столичных театрах, ответила: «Нет, что вы. Такого, конечно, нет. У нас больше самоедством занимаются, бывает, вешаются».

То, что вешаются, действительно бывает. Очевидно, речь шла о заслуженном артисте Удмуртии Иване Григорьевых, до последнего дня своей жизни работавшего в Национальном театре звукорежиссером. Он повесился 5 марта.

После его смерти в удмуртском блоге «Юмшан промо» появилась такая запись: «Где сейчас поэт Пельтэмов? Где спившиеся артисты нацтеатра? Почему опустился радиоведущий Исламгареев? Всё это - уникальные удмурты, и отношение к ним должно быть особенное при жизни».

Все эти разрозненные сведения говорят о том, что в театре есть серьезные проблемы. Появление актеров-контрактников при этом одна из самых серьезных. Ведь актер на контракте остается без больничных, без оплачиваемого отпуска и так далее. Ему платят только за работу, за результат.

На смену девяти ветеранам приходят восемнадцать выпускников Щепкинского училища. И эта молодежь будет работать в театре, зная, что, в конце концов, их так же когда-нибудь выставят с работы, как и тех, чьи места они заняли. Если, конечно, всё не кончится раньше. Неудивительно, что некоторые из выпускников уже отказались работать в Национальном театре Удмуртии, хотя они были из целевого набора, где по условиям договора государство оплачивает обучение, а студент обязуется после окончания отработать в театре определенный срок. Две девушки, как рассказали нам актеры Национального театра, уже отказались от работы, заявив, что выплатят государству деньги, потраченные на их обучение.

Большинство увольняемых актеров говорили, что для них и для театра при смене поколений очень важна преемственность. Сейчас же вместо этого происходит радикальный слом. Компромиссным вариантом могут быть «пересменки»: новые актеры, приходя в театр, какой-то срок, например год, работают и находятся на попечении тех, кого они заменят. Через год, дав напутствие молодежи, передав опыт, пенсионеры уходят со сцены. Обсуждались ли подобные решения, неизвестно.

Однако пока, судя по всему, напряжение будет только возрастать. Посмотреть спектакли уходящих мастеров уже не удастся, если, конечно, они не согласятся работать по контракту. В этом сезоне они доигрывают последние детские сказки. Взрослых спектаклей не будет. А в следующем сезоне зрители увидят уже новое молодое поколение актеров. Пропорция девять к восемнадцати. То есть двое молодых за одного заслуженного ветерана.