НЕ ПЕРВАЯ ЖЕРТВА

С момента своего задержания и ареста покончивший с собой был одним из двенадцати обвиняемых, но после того, как в то время 19-летний Александр начал сотрудничать со следствием, содержание под стражей ему заменили на домашний арест.

В июне этого года его «дело» было рассмотрено в особом порядке, то есть без оглашения материалов, без состязания сторон. Александр Никешкин признал свою вину и был осуждён на 5 лет условно. Но 2 ноября, выступая в суде в качестве свидетеля, Александр Никешкин отказался от своих прежних показаний, данных следствию. По словам очевидцев, он попросил прощения у сидевших за решёткой товарищей.

Как утверждают источники «Д», в день суда, на котором Александр Никешкин дал свои последние показания, за ним приезжали оперативные сотрудники и на процесс его якобы привезли они же. Близкие подсудимых опасаются, что теперь, после самоубийства Александра Никешкина, толкнувшие его в петлю попытаются отвести вину от себя и «повесить» доведение парня до самоубийства на кого-либо из друзей или родственников тех, кто проходит по делу и находится сегодня в следственном изоляторе. Среди родственников подсудимых распространяется слух о том, что кто-то из них слышал, как государственный обвинитель Ильин якобы сказал Александру Никешкину «семь лет тебе обеспечено за то, что поменял показания».

Проверяя эти сведения, я встретилась с Ольгой Викторовной, мамой погибшего парня. Наша встреча прошла в квартире Никешкиных в тот день, когда семья отмечала девятый день после смерти Александра. По словам Ольги Никешкиной, приговор в отношении её сына был вынесен еще в июне - 5 лет условно. До этого после окончания профтехучилища, где Саша получил профессию сварщика, он год просидел под домашним арестом. И только после вынесения в отношении его приговора устроился на работу. Когда Саша давал ставшие для него роковыми показания, его мать тоже присутствовала в зале, но, как выяснилось, это был уже второй день его допроса в суде. Своё громкое заявление об отказе от прежних показаний Александр Никешкин сделал не 2 ноября, а 29 октября.

Тогда его допрос длился всю вторую половину дня. И был прерван с переносом заседания на 2 ноября. Как уточнила Ольга, адвокат, с которым она консультировалась, сказал ей, что такой разрыв является процессуальным нарушением, начатый допрос должен быть окончен в тот же день. В судебное заседание её допустили без проблем, только секретарь поинтересовалась: «Вы мама Никешкина?»

В то же время Ольга Викторовна видела в коридоре мать одного из подсудимых, которую в зал не пропустили. Как я полагаю, в отношении Александра пытались создать более или менее благоприятный режим, чтобы он дал нужные следствию показания. Но парень стоял на своём.

Ольга Никешкина вспоминает, что вечером 29 октября после суда к ним домой пришёл кто-то из оперативных работников и вызвал Сашу «для беседы» на улицу. Это оперативники из 6-го отдела, убеждена Ольга, запугивали её сына, что после изменения показаний ему якобы «обеспечено семь лет». А в пятницу, 2 ноября, в 6 часов утра за ним приехали на служебной машине и увезли на ул. Репина (Прим. - где располагается «шестёрка»), сказав «это для безопасности».

Рассказывая о погибшем сыне, Ольга Викторовна говорит, что Саша был добрым, хорошим мальчиком, очень отзывчивым, но внушаемым и впечатлительным. По этой причине, считает она, его смогли «уговорить» дать нужные следствию показания. Зато, когда 29 октября он от них отказался, сразу воспрянул духом, был доволен, что сказал, наконец, правду - «Я сказал, как было на самом деле».

Волнуясь за сына, Ольга Викторовна в ту пятницу, 2 ноября, поехала в суд, хотя Саша, позвонив из полиции с ул. Репина, её от этого отговаривал. Там в суде перед заседанием, по словам Ольги, сын рассказал ей, что оперативники якобы заявили ему, что если он не вернется к прежним показаниям, то «на свободе ему ходить осталось два дня». Вот под гнётом этих двух «страшилок» (про 7 лет и про 2 дня) он прожил ещё полтора дня. Сам сказал родным, что на работу не пойдет, не видит в этом смысла, раз ему грозит арест. А потом не выдержал…

«Докшинское дело», получившее широчайший резонанс в столице республики сразу же после происшествия, ещё на стадии судебного разбирательства изобиловало массой шокирующих деталей. Летом прошлого года о драке на Каме сообщили практически все местные СМИ – представив дело как совершенно ясное: пьяные отморозки избивали битами женщин и детей, едва не дошло до убийства. Неделю спустя после происшествия впервые по данному поводу высказался лично президент Удмуртии. Александр Волков призвал силовиков оперативно разобраться в случившемся и довести дело до конца, чтобы виновные были обязательно наказаны. После столь высокого «вмешательства», по мнению наблюдателей, обвинительный уклон был практически предрешён.

Судебный процесс идёт в Устиновском районном суде г. Ижевска. Председательствует в процессе судья Нина Евгеньевна Тебенькова, которая, как выяснилось, в нарушение законодательства дала устное распоряжение судебным приставам не пускать «посторонних» в зал судебных заседаний. Это обстоятельство всплыло 2 ноября, когда в суд в первый раз попыталась прийти руководитель регионального отделения Общероссийского движения «За права человека» Лариса Фефилова, которая решила выяснить, насколько юридически чисто рассматривается данное дело. Оказалось, что открытый процесс фактически идёт за закрытыми дверями, что абсолютно противозаконно и является основанием для отмены приговора.

Редакция «Д» располагает аудиозаписью диалога, состоявшегося между судьёй Тебеньковой и правозащитницей Фефиловой. Их пикировка произошла в четверг, 8 ноября, почти через неделю после того, как ещё живой свидетель по делу Александр Никешкин отказался от своих прежних признаний. При этом в кабинете судьи, по словам Фефиловой, в это время находился гособвинитель Ильин, прокурор Завьяловской прокуратуры. «Вы кто?» - спросила судья Нина Тебенькова Ларису Фефилову. «Просто человек, хочу …»

- начала отвечать Лариса Фефилова и была перебита судьёй: «Фамилии-то нет?» «Фефилова Лариса Александровна», – представилась руководитель регионального отделения организации «За права человека». «Вы у нас не свидетель? Нет?» – продолжила свой допрос судья Тебенькова. «Что нет?» - уточнила Фефилова. «Вы свидетель? Кто, кто вы?» - давила судья. «Я не свидетель. Я имею право находиться в судебном заседании, присутствовать», – разъяснила Лариса Фефилова. «С разрешения председательствующего, а я говорю: нет!» - отрезала судья Тебенькова. «И в каком нормативном акте это сказано?» - попросила уточнить законность отказа правозащитница. «Так, выйдите, пожалуйста, из кабинета!» - потребовала судья, очевидно, понимая, что сослаться ей не на что.

Сразу после диалога с судьёй Лариса Фефилова обратилась к председателю Устиновского районного суда г. Ижевска Александру Белоусову. Но Александр Евгеньевич попытался уклониться от встречи. Пообщаться с ним удалось, можно сказать, случайно, воспользовавшись паузой, когда секретарь открыла дверь, чтобы что-то передать председателю. «Александр Евгеньевич, можно заявить Вам? Судья Тебенькова не допускает меня в зал судебного заседания. Как это может расцениваться?» - начала разговор Лариса Фефилова. «А как может расцениваться Ваше поведение здесь?» - ушёл от ответа председатель Устиновского районного суда. «К Вам никак не попасть, приём Вы не ведёте», – начала объяснять правозащитница, но г-н Белоусов откровенно признался: «Вы и не должны ко мне попадать»… Однако Лариса Фефилова настаивала: «Вот на данный момент нарушение происходит, я хочу это донести, чтобы Вы решили это до начала судебного заседания». «Если Вы не знаете, то должны знать, что председатель суда судье указать не может. Судья сама распоряжается в судебном заседании», – проявил осведомлённость в ситуации г-н Белоусов. «Вы считаете, что это её законное требование не пускать в зал?» - уточнила Лариса Фефилова. «Каждый судья свой процесс ведёт самостоятельно, в соответствии с нормами процессуального закона», – продолжал уходить от ответа Александр Белоусов. «А как же 241-я статья УПК? Судебное заседание не закрытое, на сегодняшний момент нарушается норма процессуального закона именно в вашем суде. Это не может быть решением судьи», – загнала правозащитница в правовой тупик председателя районного суда. Вместо ответа Евгений Белоусов встал из-за стола и молча стал выпроваживать Фефилову за дверь. «Если ещё раз ворвётесь в мой кабинет, я вызову приставов», – кинул он на прощанье, закрываясь в своём служебном кабинете.

По факту незаконного недопущения в зал открытого судебного процесса Лариса Фефилова уже написала два заявления – в суд на незаконные действия приставов, а второе – в квалификационную коллегию судей УР, где изложила аргументы о незаконном характере запрета, наложенного судьёй Тебеньковой.

«Гласность судебного разбирательства - конституционный принцип, означающий открытость судебного заседания для всех участников процесса и любого гражданина, достигшего возраста 16 лет, – разъясняется в заявлении. - Гласность не просто одно из общих условий судебного разбирательства, но и принцип судопроизводства и выражается, в частности, в открытости судебного заседания. (…)

Отправление правосудия может быть признано законным и справедливым в том случае, когда оно осуществляется публично. Публичность судебных слушаний закреплена в п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, что согласуется ст. 123 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой разбирательство во всех судах открытое. Кроме того, как следует из позиции Президиума Верховного суда РФ, произвольная закрытость судебного заседания председательствующим влечёт за собой впоследствии отмену судебного решения как незаконного (см. постановление Президиума ВС РФ от 03.02.2010 г. № 249-П09)».

В заявлениях Фефиловой констатируется, что в действиях судьи Тебеньковой присутствуют серьёзные нарушения принципов правосудия, норм Конституции РФ, международного законодательства, «что подрывает доверие к судебной власти и свидетельствует о ненадлежащем выполнении судьёй своих обязанностей, выразившемся в распоряжении не допускать в открытое судебное заседание лиц, не являющихся участниками процесса».

В судебное заседание не пускают не только правозащитников, но и друзей и родственников подсудимых. Если вспомнить наиболее резонансные дела прошлых лет, то даже дело об убийстве Стаса Корепанова неонацистами (2008 год) проходило в открытом режиме, допускались представители прессы. На моей памяти скандальное удаление слушателей из процесса по делу Олега Серебренникова (избиение его неонацистами, 2004 год) было хотя бы формально «мотивировано» теснотой в судейском кабинете, отсутствием мест. Хотя тоже было совершенно незаконным.

Такое демонстративное и по форме совершенно хамское нарушение представителями правосудия основополагающих принципов законодательства отнюдь не добавляет уважения ни к этим представителям, ни к самой системе в целом. «Д» будет следить за данным «закрытым» процессом.