НЕИЗВЕСТНЫЕ ОТМОРОЗКИ

Избитому «неизвестными» сотрудниками ИК-1 заключённому Руслану Баранову (на фото его волокут двое мужчин) жить оставалось считанные недели. Обвиняемый в этом жестоком преступлении старший лейтенант Артём Алексеев (на фото спиной) встречает сочувствие со стороны своего защитника.

Объективную сторону дела никто не оспаривает. Второго июня 2010 года в ИК-1 прибыл этап из СИЗО-1, в котором среди шестерых заключённых находился и 24-летний Руслан Баранов, ожидавший рассмотрения Верховным судом УР своей кассационной жалобы на приговор, по которому он был осуждён за кражу кошелька в общественном транспорте.

Руслан факт совершения преступления отрицал, настаивая на том, что задержавшие их с напарником милиционеры просто вымогали у них деньги, но ничего не добились.

Новый этап был принят сотрудниками ИК-1. Попутчики Руслана позже рассказали следствию, что работники ПФРСИ спросили вновь прибывших, согласны ли они выполнять хозяйственные работы? Руслан, один из «новичков», отказался, сославшись на то, что он инвалид 2-й группы. Это действительно было так. Тех, кто согласился работать, отвели в здание ПФРСИ, а Руслан остался наедине с четырьмя тюремщиками.

Тут информация обрывается. И возобновится только через двое суток, когда 4 июня Руслан Баранов был доставлен в реанимационное отделение 1-й РКБ. На фото, сделанном в этот период, видно страшные фиолетовые обширные области на бёдрах, предплечьях, ссадины на лице и голове, сбитые в кровь запястья. Как пояснили медики, допрошенные в суде, смерть наступила после того, как почки не справились с выведением продуктов распада размозжённых ударами тканей (мышц). В больнице избитый до полусмерти Руслан пребывал в полузабытьи, время от времени его на каталке транспортировали в отделение искусственной почки, где подсоединяли к аппарату. Это на какое-то время продлило ему жизнь. Но 27 июня, через четверть часа, как из палаты вышла его мать, парень скончался.

Известно, что в 1-ю РКБ Руслан Баранов попал не сразу. Следствие установило, что сначала, утром 3 июня, его вывезли из ягульской колонии в центральную тюремную больницу, расположенную на территории ИК-8 (Хохряки), но, видимо, там быстро поняли, что это не их пациент, и на другой день поспешили избавиться, «сплавив» в 1-ю РКБ.

При таких «исходных данных», когда есть труп с признаками страшных травм и когда они были получены внутри закрытого учреждения, а под подозрение, естественно, попадают лица, принимавшие этап, всё сразу становится очень проблематичным. Тянущееся следствие и судебный процесс наглядное тому подтверждение. Правозащитница Лариса Фефилова и мать Руслана Фания Баранова, побывавшие 9 июня 2010 года в колонии ради подписи начальника ПФРСИ, надолго запомнили фразу будущего подсудимого Алексеева: «Не докажете!». Матери нужна была подпись тюремщика, чтобы её пустили в палату к умирающему сыну. Алексеев отказал.

Процессуальный закон даёт подсудимому право давать показания, когда ему будет угодно. Поэтому версию Алексеева услышали лишь на днях - 17 июля. Согласно этой версии, изложенной тюремщиком суду, старший лейтенант Артём Алексеев заходил в обыскное помещение колонии, где увидел Баранова в наручниках среди «неизвестных» ему сотрудников ИК-1. «Неизвестные» пожаловались начальнику на неподобающее поведение заключённого. Как обычно стандартно пишут во всех протоколах, высосанных из пальца, «выражался нецензурной бранью, размахивал руками, оказывал неповиновение законным требованиям сотрудников». Алексеев, по его словам, вознегодовал и со всего размаха дал в лоб кулаком заключённому. Но в избиении не участвовал, кто и где бил Баранова, не знает и не видел, потому что был сильно занят оформлением документации. «Время поджимало», - заявил Алексеев. Это выражение «время поджимало» заменило подсудимому тюремщику всю мало-мальски правдоподобную аргументацию того, почему он как должностное лицо, отвечающее за подведомственную территорию, ничего не предпринял, когда увидел, что «неизвестные» сотрудники колонии избивают заключённого.

Следствие закрыло уголовное дело, возбуждённое ещё при жизни Руслана в отношении его якобы неподобающих действий. Тщательно «срежиссированные» и отрепетированные показания троих сотрудников колонии – самого Алексеева и его подчинённых Брызгалова и Маратканова – не лезли ни в какие ворота. По ним выходило, что Руслан напал на Маратканова и оторвал ему по шву рукав куртки. За что тюремщики «вежливо» отвесили ему по паре ударов резиновыми дубинками, чтобы привести в повиновение. И всё. «Никто не хотел убивать».

Кстати, именно смерть несчастного заключённого сыграла трагикомическую роль с самыми первыми свидетельствами участников трагедии. Три рапорта о применении спецсредств (наручников и дубинок) имеются в деле и подписаны Алексеевым, Мараткановым и Брызгаловым. Да, сознаются они, применяли, так как заключённый «выражался», «не подчинялся» и «отказывался». В те дни никто из тюремщиков ещё не мог знать, что Руслан умрёт. А он умер. И получается, что дубинками к нему «прикасались» только эти трое. И вот прямо в суде возникает совершенно экзотическая версия о том, что Алексеев и его подчинённые, оказывается, написали ложные рапорта – якобы на самом деле Баранова били не они, а кто-то другой, но кто, они «не знают». Или, как заявил Маратканов, знаю, но не скажу, потому что в этом случае ему будто бы грозит расправа.

В суде неоднократно звучал вопрос: часто ли случается, что в учреждениях ФСИН пишутся рапорта о том, чего на самом деле не было, теми, кто этого не делал? Все сошлись на том, что в «деле Баранова» произошёл беспрецедентный случай.

Более мелкие «отмазки» подсудимого даже упоминать бы не стоило, но просто в качестве дополнения можно сказать, что, выкручиваясь, тюремщик пытался дискредитировать прокурора Ельцова, который опросил ещё живого Баранова в больнице. Этот опрос лёг потом в основу обвинения. По словам Алексеева, прокурор Ельцов якобы давно испытывал к нему, Алексееву, неприязнь, придираясь по службе (Ельцов курировал ягульский ПФРСИ со стороны прокуратуры). Где-то в конце зимы защита попросила провести ещё одну (пятую!) экспертизу – не могло ли заболевание почек, перенесённое Русланом Барановым в подростковом возрасте, стать причиной его смерти? Это у человека, избитого до синевы?! Цветущий здоровяк Алексеев за последние полгода успел неоднократно побывать на больничном, причём последний раз лечился целый месяц. В этом году он стал отцом – родилась дочка (по мнению экспертов, очень «вовремя» - «смягчающее обстоятельство»).

Суд по делу о гибели Руслана Баранова отмечен ещё одним – в зале суда были просмотрены кадры с видеокамер слежения, расположенных на здании ПФРСИ, и с внутренних камер, имеющихся в коридорах следственного изолятора. Они оказались стёрты, но стёртое с дисков изображение удалось восстановить специалистам в соответствующих службах. Тяжело было наблюдать за лицом Фании Барановой, когда она сквозь пелену слёз глядела на то, как тюремщики волокут тело её сына, который еле перебирает ногами. Поэтому я считаю верхом цинизма реплику подсудимого Алексеева, что на видеозаписи, мол, невозможно установить, что тащат именно Баранова. Действительно, на общем плане можно ясно видеть только фигуры мужчин, лиц не различить. Но есть дата и время. Если это не Баранов, возражают представители потерпевших, тогда предоставьте запись в журнале происшествий (или в журнале преступлений), что, кроме Баранова, в этот день в колонии были ещё избитые до того, что сами не могли идти!

В середине июля, говорит мама погибшего Фания Баранова, ей пришёл почтовый перевод на сумму 14 тыс. 900 рублей, отправленный подсудимым Алексеевым в порядке «возмещения ущерба». Мать с возмущением отвергла эту уловку как оскорбительную и унижающую память о её покойном сыне. Ничего не меняет для неё и написанный тюремщиком Алексеевым рапорт об увольнении из ИК-1. Сейчас суд приступил к прениям сторон. Выступивший государственный обвинитель, прокурор Лебедев, попросил у суда для Алексеева 10 лет лишения свободы и 3 года лишения права занятия определенных должностей.