ЦИРК В ЦИКе

Непримиримость в споре г-на Пономарёва с сотрудником СМИ объяснялась двумя причинами. Во-первых, журналисты на заседаниях ЦИК появляются редко. И сам вид видеокамеры уже насторожил членов Избиркома.

Во-вторых, на заседании ожидалось рассмотрение вопроса об инциденте с ижевским сити-менеджером Денисом Агашиным. И, очевидно, сделать это хотелось «по-тихому». Уже при входе в приёмную секретарь недоверчиво поинтересовалась: «А вас приглашали?» Я ответил, что являюсь журналистом и по закону могу посещать любые заседания ЦИК УР и без приглашений.

Конфликт начался в первую же минуту после того, как камера оказалась в кабинете председателя ЦИК Удмуртии. «Кто это у нас такой?» - возмутился Владимир Пономарёв. Услышав очередные объяснения про журналиста и право СМИ осуществлять видеосъёмку, Владимир Алексеевич заявил, что на это нужно лично у него спрашивать разрешения. Кроме того, по его мнению, я повёл себя «как дома». Хозяин кабинета предложил мне выйти за дверь, постучаться и снова войти, попросив разрешения на видеосъёмку. Что я и сделал, пойдя навстречу из уважения к этому 64-летнему человеку, заслуженному деятелю науки Удмуртской Республики, профессору, доктору технических наук, кандидату юридических наук и кавалеру медали «За доблестный труд».

Только я вышел, закрыл за собой дверь и уже собирался постучаться, как дверь тут же распахнулась и из неё выскочил Владимир Пономарёв, явно куда-то торопившийся. «У кого же мне спрашивать разрешения, если вы уходите?» - удивился я. Ответа не последовало. Поэтому я спокойно прошёл в зал и установил камеру. Спустя пару минут вернулся г-н Пономарёв, и началась долгая правовая дискуссия о свободе СМИ и выборном законодательстве.

Председатель ЦИК УР Владимир Пономарёв напирал на то, что для того, чтобы журналисту присутствовать на заседании его комиссии, нужна специальная аккредитация. Я же настаивал на том, что в законах об этом ничего не сказано и аккредитация вовсе не обязательна. В доказательство своих слов ссылался на республиканский закон. В частности, в законе Удмуртской Республики «О центральной избирательной комиссии Удмуртской Республики» в п. 1 ст. 2 говорится, что «организация и деятельность Центральной избирательной комиссии Удмуртской Республики осуществляется открыто и гласно». В ответ секретарь г-на Пономарёва в качестве контраргумента принесла ксерокопию какого-то многолетней давности Постановления ЦИК УР «О положении о порядке аккредитации средств массовой информации в ЦИК Удмуртской Республики». Это положение явно противоречило закону Удмуртской Республики. Каждый его пункт что-нибудь запрещал или ограничивал. Во втором пункте говорилось, что журналисты могут присутствовать на заседаниях только при наличии аккредитации. В пункте 4 говорилось, что СМИ может аккредитовать не более одного журналиста. А в седьмом пункте СМИ вменялось в обязанность предоставлять в течение месяца по запросу председателя комиссии материалы аудио- и видеозаписи передач. За всем этим стояла подпись г-на Пономарёва.

Мне пришлось объявить, что я не собираюсь руководствоваться этим сомнительным положением, противоречащим, на мой взгляд, более высоким правовым документам. Владимир Алексеевич продолжал требовать от меня покинуть зал заседания ЦИК УР. Я вынужден был предложить вызвать полицию. Председатель ЦИК Удмуртии с этим предложением согласился.

По его словам, такой прецедент уже был и меня немедленно выведут. На вызов явился сержант полиции Евгений Миронов и предложил мне куда-то с ним пройти, чтобы там «всё объяснить». Я попросил показать документы, но тут выяснилось, что у полицейского Евгения Миронова, охраняющего здание Госсовета УР, где располагается ЦИК УР, есть с собой только водительское удостоверение (!). В другой ситуации можно было только посмеяться: ещё бы трамвайный билетик показал. Но Евгения я знал: он постоянно дежурит на входе в Госсовет УР. Издеваться над полицейским мне вовсе не хотелось. Полицейский объяснил, что удостоверение у него забрали на пару часов в связи с переаккредитацией. Я предложил Евгению Миронову объявить мне о моём задержании, назвать причину задержания, и тогда, подчиняясь законному требованию сотрудника полиции, я отправлюсь вместе с ним для составления протокола.

Но полицейский сказал, что не может объявить о моём задержании. «В таком случае я продолжу видеосъёмку», - ответил я. Начались не вполне понятные уговоры покинуть помещение. Г-н Пономарёв, который, очевидно, рассчитывал, что полиция немедленно меня выведет из кабинета, с удивлением смотрел на нашу затянувшуюся дискуссию. Спустя какое-то время Владимир Алексеевич, видимо, решил, что ситуация патовая: сам я уходить не собирался, а полицейский задерживать меня отказывался. В итоге пришлось договариваться. Сошлись на том, что я оставляю камеру представителю партии «ПАТРИОТЫ РОССИИ», а сам уйду. И действительно ушёл. Спустя минут десять полицейскому Евгению Миронову вернули его служебное удостоверение, и он мне его предъявил, хотя я на этом уже не настаивал.

Только в редакции я узнал, что изначально мне дали неверную информацию и вопрос по Агашину рассматривался не на заседании ЦИК, а в ТИК Ленинского района г. Ижевска. Тогда мне стало ещё более непонятно, чего же так испугался председатель ЦИК УР Владимир Пономарёв? Может быть, обжёгшись на видео с сити-менеджером, в республиканских верхах теперь относятся с большим страхом к видеокамерам как таковым?