ОЧЕРЕДНАЯ ОХОТА НА ВЕДЬМ

Для Ижевска данный процесс по-своему уникален. До сих пор в делах, где на скамье подсудимых оказывался кто-то из «антифа» или «неонацистов», суды не вдавались в вопросы, к каким идеологическим течениям они относятся. В этом процессе даже прокурор настаивает на том, что подсудимые «испытывали неприязненные отношения к потерпевшим на почве идеологической ненависти».

Напомню хронику событий. По версии следствия, вечером 4 марта прошлого года у магазина «Лукоморье», сбоку от здания МВД Удмуртии, произошла драка. Будто бы трое «антифашистов» - Александр Мезенов, Марк Колбин и Андрей Петров, «испытывая идеологическую ненависть», напали на «неонацистов». В ходе инцидента, по версии следствия, пострадавшим были нанесены множественные побои.

Например, Петров будто бы даже дважды ударил пустой пивной бутылкой по голове пострадавшего Антона П. Проверить, что стало после такой травмы с его головой, сейчас невозможно, поскольку пострадавший в настоящее время служит в армии (где-то в Хабаровском крае), а выводы судмедэксперта констатируют один синяк даже без сотрясения мозга. Кроме того, по мнению следователей, нападавшие распылили газ из баллончика, а Марк Колбин даже нанес ножевое ранение Анне П., присевшей в тот момент на корточки возле упавшего «после удара» бутылкой Антона.

В судебном заседании 11 февраля все трое подсудимых имели возможность рассказать суду свою версию этого происшествия. Так, Александр Мезенов утверждал, что вообще не был в тот день у «Лукоморья», а занимался в тренажерном зале, что подтверждено допросом свидетелей, бывших там в это время вместе с ним.

Здесь уместно сделать небольшое отступление. Как уже писал в своё время «Д», Александр Мезенов стал объектом особенно настойчивых попыток сотрудников РУБОП «увязать» его хоть с каким-нибудь уголовным делом. Как тогда утверждали оперативники, Саша то грабил «неонацистов», отняв у одного парня фотоаппарат прямо на концерте в «Авиаторе», то избивал идейных противников. В сентябре 2008 года Александр Мезенов целые сутки провел в камере при минусовой температуре. Все дела, «шившиеся» в отношении его, рассыпались, даже не дойдя до суда. В мае 2009 года его опять попытались «закрыть» уже по нынешнему делу. Соответствующее ходатайство следователя о необходимости заключить Мезенова в СИЗО содержало такие, к примеру, аргументы, как то, что Мезенов занимается спортом. Цитируем: Мезенов «ведет аморальный ночной образ жизни, основанный на идеологических соображениях», «совершил тяжкое преступление на почве идеологических соображений – изменение конституционного строя РФ», «исповедует вражду и ненависть в отношении лиц, не относящихся к движению «антифа», «занимается спортом, носит с собой нож и газовый баллончик, в связи с чем может продолжить заниматься преступной деятельностью».

Суд отказал следствию, оставив в качестве меры пресечения подписку о невыезде. В судебном постановлении, в частности, сказано: «… данных о преследуемой цели обвиняемого – изменить конституционный строй РФ – в материалах дела не имеется… факты занятия спортом не могут рассматриваться как стремление обвиняемого продолжить преступную деятельность… отрицание подозреваемым своей виновности не является основанием для избрания в отношении его заключения под стражу». Так Саша остался на свободе. Пока.

Ещё одно отступление связано с событием, произошедшим с Марком Колбиным уже в ходе нынешнего процесса, где он – один из подсудимых.

«Второго февраля я возвращался домой из магазина часов в восемь вечера, - рассказывает Марк. - Уже подходил к подъезду, искал в кармане ключ от домофона. Я не слышал и не видел, что кто-то меня нагонял, просто неожиданно почувствовал резкую боль в спине. Сзади на меня напали, дважды ударили в спину ножом, сделали подсечку. Я упал. Стремился только руками прикрыть голову и лицо. Меня пинали ногами, пытались ножом изрезать лицо, но порезы пришлись на запястье левой руки. Всё продолжалось не более 10 секунд. Один из них (Марк даже не может точно сказать, сколько было нападавших) крикнул: «Готово!», и все разбежались. Я кое-как встал и буквально ввалился в подъезд, откуда позвонил Саше Мезенову. Тот быстро подъехал и помог мне добраться до травматологии на ул. Краева. Я истекал кровью. В больнице мне сделали перевязку.

Третьего февраля сотрудники милиции приходили ко мне домой, записали, что произошло накануне. Я сходил в бюро судмедэкспертизы, где получил заключение. И во второй половине дня меня пригласил к себе в РУБОП оперативный сотрудник Ахметзянов. Он также интересовался, как всё случилось. Сказал, что «настоящий воин должен смотреть в лицо смерти», и добавил: «Зря тебя не убили – работы было бы меньше». На следующий день, 4 февраля, должен был продолжиться суд. Я пришел весь перевязанный. Почему-то ни один из пострадавших в тот день в суд не явился, не было даже Прилуковой с Волковым, которые обычно ходят. Зато был сам Ахметзянов. У меня в тот день неожиданно открылось кровотечение, бинты быстро намокли. Я попросил перенести заседание».

Марк Колбин утверждает, что ничем не спровоцированные нападения «неонацистов» на «антифашистов» в последние три-четыре года происходят постоянно. Очень часто при этом нападающая сторона пускает в ход ножи. Навскидку он назвал мне шесть эпизодов (!), в которых серьёзные ранения были получены именно ребятами-«антифашистами». Один из них после эпизода на речке Карлутке оказался в реанимации. По мнению Марка, нападение на него у подъезда дома связано с тем, что он на суде назвал свое фактическое место жительства, которое ранее «неонацистам» не было известно.

Но вернемся в зал судебного заседания. Вот девушку и юношу, пострадавших, спрашивают в связи с заявлением Александра Мезенова, что его на месте происшествия не было, - видели ли они его там? Да, видели…

Вот Марк с Андреем рассказывают под протокол о летней встрече у «Пушки» с одним из «пострадавших», который, как они утверждают, сам рассказал им, что оперативники заставили их написать заявления по мартовскому инциденту, что их запугивали и даже били. Судья спрашивает Михаила В.: «Вас действительно били там?» И тот неожиданно подтверждает: «Да, били»… Правда, как выясняется из дальнейших расспросов, это имело место не в связи с данным делом, а по другому поводу. «Ну вот видите!» – подытожил судья.

По словам подсудимых и «пострадавших», противостоящие стороны выглядят прямо противоположным образом. «Неонацисты» утверждают, что их было трое-четверо, а «антифа» – человек двенадцать. Подсудимые утверждают, что их было всего двое, а ожидавшие их у выхода из магазина «неонацисты» выстроились в боевой порядок в два ряда. И пустые бутылки действительно летели, но в их сторону, разбиваясь о стену. Подсудимый Андрей Петров в своих показаниях рассказал о предыдущей попытке сотрудников РУБОП привлечь его к уголовной ответственности – якобы он украл у кого-то футболку.

Свидетеля обвинения привозили в процесс в наручниках – он уже был под следствием по делу о нападении на мальчика-азербайджанца. И эта схема четко прослеживается по многим делам, где участвуют «неонацисты» и «антифа».

Когда дела о нападении удается довести до суда (а не всегда получается даже заявление подать), то нередко подсудимые отделываются условными сроками. Так, по делу о нападении на Галю Шутову Александр Криницын уже был под условным осуждением. Но это его не остановило.

Был освобожден в зале суда из-под стражи «неонацист» Демин, обвинявшийся в нападении на «антифашистов» на речке Карлутке. Суд решил, что он только «превысил меру необходимой обороны». Зато «антифашист» Сергей К., едва выживший после такой «необходимой обороны», сейчас сам является обвиняемым – теперь, по версии следователей, уже он сам напал на Демина.

Осужден Криницын, осужден Кондратьев (нападение на мальчика-азербайджанца), сидят двое убийц Стаса Корепанова, «дело Флека». Дела против «неонацистов» пошли, что называется, густо. В этих условиях, по всей видимости, где-то в недрах Системы вызрело «мудрое» решение – соблюсти баланс сил. То есть пропорционально «сидящим» «неонацистам» осудить столько же «антифашистов». Поэтому так важен исход настоящего суда.

Но еще важнее общая установка властей. Мало того что откровенная глупость и подтасовка доказательств никоим образом не добавят авторитета и уважения правоохранительной системе, так фактически эта система сама скатывается до экстремизма, искусственно провоцируя эскалацию вражды и насилия. Мы что, этого добиваемся?