БОГАТЫЕ ТОЖЕ ПЛАЧУТ - 2

Муж Анны - Александр Лялин, бывший компаньон Дениса Агашина и сына удмуртского премьера - Михаила Питкевича, уже четыре года находится в федеральном розыске, скрываясь от правосудия в Доминиканской Республике на далёком от Удмуртии острове Гаити. Афера с возвратом НДС от фиктивных экспортных операций, принесшая сотни миллионов нелегальных доходов, от преследования за совершение которой сбежал Александр Лялин, по словам его жены Анны Лялиной, была придумана другом мужа - Михаилом Питкевичем, избранным в 2007 году депутатом Госдумы по партийному списку ЛДПР. «Остатки» же от деятельности «экспортных» фирм, по мнению Анны, перешли в распоряжение Дениса Агашина, и на них потом, как она полагает, скупались хлебозаводы и другие активы.

Трагедия с Анной Лялиной произошла 31 октября 2005 года, спустя несколько месяцев после того, как муж сбежал за границу. В состоянии помрачения рассудка Анна стала виновницей гибели своего четырехлетнего сына. Личная драма женщины - результат глубокой депрессии. На руках у неё оставались трое маленьких детей (один из них грудной) и полная неопределенность с ближайшим будущим, отсутствие средств к существованию.

После трагедии с сыном суд принял решение о принудительном лечении в отношении Анны Лялиной. Двое её детей были по личному ходатайству депутата Госсовета Удмуртии Дениса Агашина переданы под опеку сестры сбежавшего из страны Александра Лялина - Любови Семеновой, которая проживает в Можге. Тот же Денис Агашин, по словам Анны, ходатайствовал перед главврачом больницы о том, чтобы её никогда оттуда не выпустили. Но она вернулась.

Сделать это вопреки планам «сильных мира сего» было непросто. Между тем 15 октября прошлого года Анна Лялина приехала домой – в Ижевск. Однако те, кто её не ждал, уже успели принять меры. 2 октября орган опеки Ленинского района города Ижевска возбудил дело о лишении Анны родительских прав в отношении сыновей, находящихся под опекой сестры её мужа в Можге.

19 октября Анна Лялина вместе со своей матерью и адвокатом едет в Можгу, чтобы повидаться с детьми. В квартире Любови Семеновой происходит грубая сцена – мать и бабушку выгнали вон, подарки вышвырнули за порог. А уже 21 октября почему-то с факса газеты «Известия Удмуртской Республики» опекуну Любови Семеновой кто-то отправляет определение судьи Ленинского районного суда г. Ижевска Рябова о наложении запрета Анне Лялиной видеться со своими детьми и изменять их место жительства. То обстоятельство, что данное «определение» было вынесено судом вне судебного заседания и на момент его вынесения не было даже соответствующего ходатайства от находившейся в Можге опекунши Семеновой, никого не смутило. Суд удовлетворил и все ходатайства помощника прокурора Ленинского района г. Ижевска Андрея Кандалинцева, потребовавшего проведения психолого-психиатрических экспертиз в отношении детей и их матери Анны Лялиной.

Из-за назначения экспертиз судебные слушания приостанавливались почти на полгода. Если речь идет о бездушных материях, может быть, полгода не такой уж большой срок. Но речь шла о маленьких детях, которые оказались под ежедневным и весьма тенденциозным воздействием опекуна. По мнению Анны, опекуну Любови Семеновой требовалось одно – чтобы дети боялись собственной матери. Как было установлено в суде, именно от опекуна старший мальчик узнал про трагедию с братом. Эта тема муссировалась и далее. Вплоть до того, что «она и тебя убьет». Не надо быть психологом, чтобы понять, к чему может привести такое «воспитание».

Почему Любовь Семенова именно так поняла свою опекунскую роль в отношении племянников? Да потому, уверена Анна Лялина, что это ежемесячно приносило Любови Семеновой по 30 тыс. рублей стабильного дохода. Эти деньги в конверте получал из рук Дениса Агашина бывший муж Любови Григорий Семенов. Правда, «курьером» ему пришлось быть недолго – вскоре после свалившихся на Семеновых «бешеных денег» Григорий ушел из семьи, провожаемый попреками в «дармоедстве».

Но вернемся в процесс. В августе заключение комплексной экспертизы в отношении детей было изготовлено. Анна с большой тревогой ожидала назначения даты заседания, которое могло стать решающим. И тут становится известно, что дело вдруг передали другому судье. Почему? В понедельник, 28 сентября, судья Ленинского районного суда г. Ижевска Елена Юдина ответила на этот вопрос адвоката Лялиной так: «Дело было передано по распоряжению зампредседателя Ленинского суда в связи с большой нагрузкой Рябова». Пусть так. Но сама Юдина рассмотрела дело за один день. И вынесла резолютивную часть решения за час до окончания рабочего дня в суде: в удовлетворении исковых требований органу опеки Ленинского района г. Ижевска отказать; отменить запрет на общение матери с детьми.

Основной аргумент при отказе, я думаю, состоит в том, что заявителями не было доказано никаких законных оснований для лишения Анны родительских прав – нет ни алкогольной зависимости, ни антиобщественного образа жизни, зато есть постоянное место жительства, ответственная работа и достаточные средства для обеспечения детей. Есть психическое здоровье и поддержка близких, живущих в одной с ней квартире. Но, несмотря на всё это, детей, как считает прокурор, надо оставить у опекуна до тех пор, пока «не отпадут существенные препятствия». Что это за «препятствия» и когда они должны «отпасть», сотрудник прокуратуры Андрей Кандалинцев не уточнил.

Главной «сенсацией» этого судебного заседания, мне кажется, стало заявление Анны Лялиной о том, что она состоит в гражданском браке с мужчиной, который знает всё о её судьбе и готов разделить с ней ответственность за воспитание сыновей. Этот человек – Олег А. – был вызван в заседание в качестве свидетеля и лично подтвердил, что это так и есть. Он офицер, имеет стабильный заработок и квартиру в собственности. Он готов зарегистрировать свои отношения с Анной, как только судом будет вынесено решение о признании Александра Лялина «без вести пропавшим».

В суде также прозвучало мнение специалиста, профессора, доктора наук Сергея Копотева, который считает, что путь адаптации детей в семье будет очень непростым и потребует плотного психологического сопровождения и консультирования. Этот путь, по мнению эксперта, должен начаться как можно скорее в полной семье родной матери, под эгидой мужчины-офицера (что особенно важно для мальчиков в период приближающегося отрочества), при участии любящего деда (отца Анны). Психолог у Анны уже есть, с ним даже заключено соглашение на консультирование.

Зато с можгинским опекуном всё складывается прямо противоположным образом. Любовь Семенова осталась в данный момент одна с четырьмя детьми, один из которых – её, Любови, старший сын (10 лет) - является инвалидом по тяжелому, неизлечимому заболеванию. Ничуть не злорадствуя по этому поводу (это было бы просто бесчеловечно), надо признать, что уже одна эта забота – достаточное испытание для еще молодой женщины. Может ли опекун дать достаточное внимание и заботу приемным детям, если инвалида требуется не только обслуживать, но и регулярно вывозить за пределы Можги на санаторное лечение? К этому добавляется нездоровая обстановка в доме, где царит свара из-за несогласия между бывшими супругами по разделу имущества. Имеется документ, где органы МВД фиксируют скандалы в присутствии детей. Наконец, имеются ли у скромного фармацевта, кем является недавно вышедшая на работу Любовь Семенова, достаточные средства, чтобы надлежащим образом накормить, обуть-одеть четверых ребятишек? В суде она с видимым затруднением назвала размер своей зарплаты – «ну, как выразиться, шесть-семь тысяч…» При этом в деле имеется справка из Можгинской городской администрации, что государственное пособие на опекаемых племянников Любовь Семенова не получала и не получает. «Мне дают деньги, - заявила Любовь Семенова, - я могу сказать кто…» Однако не сказала. Хотя в деле имеются показания её бывшего мужа Григория Семёнова про 30 тысяч, которые он ежемесячно получал в кабинете Дениса Агашина. А на улице возле здания суда стоял злополучный синий «Форд», который после августовской публикации в «Д» срочно был переоформлен с Любы Семёновой на её мать.

Прокурор Кандалинцев попытался и в этот раз затянуть процесс, заявив ходатайство о вызове в суд экспертов, проводивших экспертизу в отношении детей. Документ был ошибочно датирован августом прошлого, 2008 года. Но уже к 15 часам справка о том, что это опечатка, была на столе у судьи. После выдачи мотивированного решения начинается отсчет десяти дней для подачи кассационной жалобы проигравшей стороной. Анна полагает, что кассацию непременно подадут. При этом можно предположить, что продолжится и «обработка» детей в негативном для матери плане. В пользу ли это самих мальчиков? В их ли это интересах, о которых громко ратовала в суде опекун. Или те, кто за ней стоит…

БОГАТЫЕ ТОЖЕ ПЛАЧУТ