фото Две матери – два горя
Мы уже сообщали, что потерпевшей по делу об убийстве Стаса Корепанова признана его мать, Надежда Геннадьевна, интересы которой в суде представляет казанский адвокат Фарида Киселева (ввиду общественной значимости этого процесса адвоката семье Стаса предоставила межрегиональная правозащитная организация «Агора»). По-человечески, на мой взгляд, просто невозможно с каждым новым свидетелем снова и снова переживать минуты и секунды мартовской трагедии. Но Надежда Геннадьевна редко плачет, редко пользуется правом задавать вопросы. В одном из сентябрьских заседаний свидетельское место заняла мать Андрея Фазлиева, подсудимого, взятого под стражу в первые дни после трагедии, когда тонкая нить жизни Стаса еще едва теплилась. Обе матери, погибшего и убийцы, чем-то похожи внешне – небольшого роста, стройные, примерно одних лет (что и понятно), приятной наружности. Судья предупредил свидетеля, что она вправе отказаться давать показания против своего сына, но мать Фазлиева согласилась. Елена Д. рассказала суду, как провёл её сын тот день, 27 марта. Вернулся около семи часов, рану на руке объяснил укусом собаки, про драку сказал. На вопросы стороны обвинения о том, чем интересуется её сын, с кем дружит, свидетельница сообщила, что Андрей не жестокий человек, любит животных, часто оставался сидеть с младшими детьми. У него есть друзья, с которыми он слушает музыку. Любит футбол. «Его каждый обидеть может», - сказала мать подсудимого. Когда судья, следуя процедуре ведения заседания, предложил потерпевшей задать вопросы, если они есть, Надежда Корепанова встала: «Часто ли Вы беседовали со своим сыном? Обсуждали ли его поведение? Знаете ли Вы его мечту? Есть ли у него мечта?» По экспрессии в голосе Надежды Геннадьевны было понятно, что это не вопросы, а скорее обвинение. Её сын, которого друзья и родственники называли «солнечным», убит, на скамье подсудимых сидит его сверстник, который, по всей видимости, был иным, если решил, что «солнечный» Стас – его враг. Елена Д. тоже поняла, что это – не вопросы, а фактически обвинение, и произнесла только: «Мне тоже тяжело. Я не буду отвечать…» В одном из следующих заседаний так же в роли свидетеля обвинения выступила еще одна мать – парня, которого избивали в трех метрах от места трагедии. Роковая рулетка судьбы в тот вечер выпала на «черное» для Стаса, а его чудом уцелевший друг, когда очнулся, первым оказался у лежавшего на земле Стаса. Светлана Б., видимо, тоже понимает, что шансы у Стаса и её сына были примерно равными, поэтому во время её показаний голос предательски дрожал и слезы часто наворачивались на глаза. На вопрос Фариды Киселевой, что рассказал её сын о нападавших и как описал их внешний вид, свидетельница сообщила общее впечатление сына – в чёрном, высокие ботинки, бритоголовые. - Кто они? – спросила адвокат. - Нам всем известно, кто так одевается, - ответила Светлана Б., - это скинхеды. На всех судебных заседаниях непременно присутствует один мужчина – это отец второго подсудимого, Кирилла Вахрушева. До вынесения обвинительного приговора никто не вправе назвать подсудимых виновными. И мы этого не делаем. Скажем лишь, что отец не верит в причастность сына к убийству. Утверждает, что Кирилл говорил ему, как в ходе следствия из него «выбивали» признательные показания. Скажу прямо, меня эта информация не удивила, это очень похоже на правду. Я знаю немало примеров прямо сфальсифицированных «убийц». Как бы не обернулся суд для Кирилла, я говорю об отце – его чувство понять можно. Его моральная поддержка, которую он всей душой оказывает сыну в зале, ощутима почти физически. Думаю, мало нынче таких отцов.
Прорвало
 Еще перед началом слушаний мы сообщали об имеющихся разногласиях по предъявленной статье обвинения между гособвинителем и представителем потерпевшей. Прокурор Дерюшев предъявил только «убийство группой лиц из хулиганских побуждений». А Надежда Геннадьевна Корепанова и Фарида Киселева считают, что преступление совершено по мотивам социальной ненависти, то есть из экстремистских побуждений. Поэтому ко всем свидетелям у Фариды однотипные вопросы – во что были одеты нападавшие? Была ли на их одежде специфическая символика? Звучали ли нацистские лозунги? Что представляет собой мировоззрение подсудимых? Заметно, как нервируют эти вопросы представителей стороны защиты. Адвокатская скамья, кстати, в сентябре стала многолюдней – второй защитник появился у Кирилла Вахрушева. Это тот самый пермский адвокат Головин, из-за отпуска которого адвокат Чибышев в августе просил отложить слушания до сентября. Но прорвало всё того же Чибышева. Когда Фарида Киселева спросила мать Андрея Фазлиева, какие книги читал её сын и не было ли среди них неонацистских, адвокат вскочил со своего места и в резких выражениях потребовал отклонить эти вопросы как не относящиеся к делу: - Скинхеды, нацисты – ерунда какая-то! У нас обвинение – «убийство группой лиц из хулиганских побуждений»! Спрашивают чёрт те что, но только не об убийстве! Этот выпад защитника судья парировал сдержанно: - Сторона обвинения ставит вопрос о возврате дела для предъявления другого обвинения, поэтому она вправе задавать вопросы. Но уже на следующем заседании судья Соколов уточнил, что изменить статью, предъявленную подсудимым, вправе только прокурор, поэтому он призвал адвоката потерпевшей более корректно ставить свои вопросы, держаться ближе к сути предъявленных обвинений.
Другая версия
 В выступлениях участников нападения (а их суд выслушал уже несколько человек) вырисовывается причудливая картина, с одной стороны, видимо, отчасти отражающая объективные события того вечера, но, с другой стороны, явно «подкорректированные» в ходе следствия и суда для того, чтобы служить к пользе подсудимых. Так, уже прозвучало, что нападавших группировок было две – одна существенно многолюдней (численностью от 10-15 до 20-30 человек), другая – гораздо меньшая (7-8 человек). В первой группе находился Кирилл Вахрушев, во второй Андрей Фазлиев. Причем последний служил кем-то вроде «связного», потому что сообщил находившимся с ним ребятам, которые реально испугались, что готовится нападение на них (!!!), что им нечего опасаться, драка будет с кем-то другим. Компания Фазлиева позиционирует себя как панки. Но когда Андрей позвал их на помощь – «наших бьют!» - они не раздумывая кинулись во дворы, где оказались свидетелями (только ли?) побоища. А затем и «заметания следов». В показаниях кого-то из «панков» присутствует целая колонна антифашистов, марширующая в шеренгах по трое. Красочные описания каких-то «подготовленных» стороной «антифа» крупных «разборок». Вызывающие выкрики… Всё это должно создать впечатление, что «скины» были «спровоцированы» на защитные действия агрессивным поведением неких массовых формирований мифических «антифашистов». Но ни в материалах дела, ни в рассказах посторонних людей (по делу уже выслушано несколько жителей домов, окружающих место преступления) нет этому подтверждения – есть семеро подростков, растянувшихся цепочкой вдоль 222-го дома, и «черная туча», налетевшая на них из-за угла. Нет «честной драки по правилам», есть гнусное нападение впятеро превосходящих сил. Нет поединка, есть избиение втроем-вчетвером на одного. Это говорят сторонние люди. Вот как ответила одна из этих женщин на предложение дать характеристику ударам, наносимым лежащему: - Нечеловеческие… зверские… жестокие… били люди, будто находящиеся в ненормальном состоянии… Судебные слушания по делу об убийстве Стаса Корепанова идут полным ходом. Заседания по какой-то причине перенесены в здание Верховного суда УР на улице Ленина. К судебному процессу повышенное внимание проявляют не только СМИ, но и администрация президента Удмуртии, представители которой присутствовали на ряде заседаний.