ПУГАЛО ВЛАСТНОЕ И БЕСПОМОЩНОЕ

Бдительностью, вниманием к Последнему Рубежу привлекает «Человек с ружьем» - один из самых выразительных скульптурных символов Ижевска, города с до сих пор засекреченным и закрытым колючей проволокой историческим центром, обитатели которого давали подписку о неразглашении Военной Тайны. Памятник часовому ижевской тайны волшебен. Он способен оборачиваться неожиданными гранями самых известных памятников Петербурга и Москвы. Эти памятники стояли на Сенатской и Красной площадях столиц, рядом с домами Демидовых, известных по русской истории предков Ивана Ефимова - автора ижевского памятника. Недалеко от Москвы, возле Окского заповедника, на берегу большого приокского озера Ижевского, расположенного ниже впадения Москвы-реки в Оку, привольно раскинулось утонувшее в яблоневых садах старинное село Ижевское. Раньше Ижевское называлось Ижевском. Так, в списке межевых книг князя Вяземского за 1637-1640 годы говорится, что «за боярином за князь Захарьем Яковлевичем Сулешовым в поместье по государевой грамоте... ему дано... поместье... села Ижевска... на озере на Ижевском». Село Ижевское, родина основоположника теоретической космонавтики К.Э. Циолковского, впервые упоминается в 1387 году. С XVII века «село Ижевск на озере на Ижевском» принадлежало известным по русской истории и культуре фамилиям: боярину Годунову, князьям Одоевским и Трубецким, даже царице Екатерине I - жене Петра Великого. В конце XVIII столетия Ижевское приобрел петербургский аристократ Иван Демидов - внук знаменитого тульского кузнеца, сподвижника Петра I Никиты Демидовича Антуфьева, получившего от Петра фамилию Демидов. В Петербурге в районе Медного Всадника Демидовым принадлежали три особняка: на Английской набережной, на Морской улице и самый дальний - у Демидова моста через Екатерининский канал.
Одного из потомков Демидовых, получивших дворянство от Петра I и давших свободу крепостному селу Ижевскому еще в 1832 году, судьба свела и с нашим Ижевском. Это столбовой дворянин Иван Ефимов - художник, скульптор и кукольный актер, один из создателей кукольного театра в России, учитель знаменитого кукольника Сергея Образцова. В качестве художника Ефимов участвовал в 1930-1931 годах в этнографических экспедициях по Удмуртии, а в Ижевске по его проекту был открыт памятник «Человеку с ружьем» - рабочему Ивану Пастухову. Пращуром И.С. Ефимова был кузнец Н.Д. Антуфьев, получивший от Петра I фамилию Демидов и умерший в том же году, когда умер и основатель Петербурга. Сын кузнеца Акинфий Демидов возводил первые заводы на Урале. Внук Акинфия Прокофий Демидов, портрет которого, написанный Д.Г. Левицким, находится в Третьяковской галерее, построил на свои деньги Воспитательный дом на излучине Москвы-реки, недалеко от Красной площади. Все эти Демидовы - пращуры Ефимова. Ефимовский памятник «Человеку с ружьем» не так прост и однозначен, как может показаться на первый взгляд. В его ковке петровский «Демидов отразился», и, кажется, скрыт «петербургский миф» Ижевска. Всем известен силуэт Медного Всадника, но, как правило, с бокового ракурса. А если посмотреть на него спереди? «Кругом подножия кумира / Безумец бедный обошел». Пораженный зритель вдруг видит образ из страшного сна - двуногого коня, простирающего свою правую лапищу в небо. Морда и туловище зверя, вставшего на дыбы, полностью скрывают голову и тело Петра. Спереди знаменитый памятник у «злых волн» напоминает памятник зверообразному ижевскому часовому: у него скуластое и сумасшедшее лицо лошади, вставшей на дыбы, и такой же жест правой рукой в небо. «Кулисами» для лошади Петра является купол Исаакия, а «кулисами» ижевского «зоологического» памятника был раньше такой же купол Александро-Невского собора. Известный памятник Минину и Пожарскому, поставленный на Красной площади у собора Василия Блаженного, тоже имеет незаметную на первый взгляд параллель с ижевским памятником рабочему Пастухову, стоявшему до 1967 года на площади у Александро-Невского собора. Силуэты, позы и жесты двух простолюдинов - мясника Кузьмы Минина и рабочего Ивана Пастухова - близки. Оба одеты в широкие, с развевающимися складками рубахи, рукава их засучены, косые вороты на шее расстегнуты. Минин держит в левой руке меч, а Пастухов сжимает в левой руке винтовку с насаженным на нее лезвием штыка. Минин повернул голову вправо к вооруженному щитом и мечом князю Пожарскому. Пастухов тоже повернул голову вправо, но в ижевском памятнике от сидящего князя-военачальника остался лишь мертвый индустриальный «скелет»: вместо ног и туловища «белогвардейца» - две винтовки, приставленные к станку, вместо головы - торчащий штык. А теперь нет даже винтовок и ствола у третьей винтовки: их кто-то отпилил. Постаменты обоих памятников содержат сходные по стилю надписи: «Гражданину Минину и князю Пожарскому» и «Ивану Пастухову», а также имеют по два металлических многофигурных рельефа, рассказывающих об их героическом «житии». Оба памятника в советское время пережили негласную опалу и путешествия с места на место. Минин с клинком в руке сначала указывал демонстрантам на Кремль и Мавзолей: смотри, мол, князь, какая мразь там собралась. Потом Минина и Пожарского переставили к собору Василия Блаженного. Пастухов же с винтовкой-«клинком» в руке сначала показывал демонстрантам на ижевскую Красную площадь с силуэтом собора Василия Блаженного, словно призывая разрушить этот символ старого мира. У Минина жест поднятой вдоль Красной площади руки - защищающий, у Пастухова, напротив, - разящий и острый, протыкающий небо, Красную площадь и храм на вершине горы. Рубаха Минина подвязана поясом, Пастухов же - распоясавшийся. На Руси, сообщают этнографы, «крест и пояс были обязательны для каждого. Пояс, как и крест, давали при крещении, и не только ходить без него, но даже спать считалось неприличным», так как «снятие его означает символическую смерть». Особым средством борьбы с чарами зла «является постоянное ношение пояса. Великороссы носят пояс на голом теле и не снимают даже в бане». Бронзовый гегемон-пролетарий у потомственного дворянина Ефимова, которого за импозантность и аристократическое лицо принимали в Ижевске за генерала, изображен в мятых штанах и расстегнутой рубахе, с длинными мускулистыми конечностями, бычьей шеей, мощным лбом, сильными челюстями, боксерской прической и неукротимой звериной энергией. В 1934 году, через год после установления памятника на центральной площади Ижевска, Ивану Семеновичу заметили о его скульптурах: «Зоологическая поверхностность. Может быть, от этого Вы и зверей хорошо делаете». Действительно, Ефимов известен прежде всего как скульптор-анималист. Неудивительно, что много общего есть между памятником Пастухову и ефимовскими скульптурами животных, особенно быков, хранящихся в Русском музее, Третьяковской галерее, иностранных собраниях, музее-мастерской И.С. Ефимова в Москве. Ефимов любил изображать быков. В 1934 году, спустя год после установки его «человека-быка» на главной площади столицы Удмуртии, один из его часовых-быков дежурил в тесной и заставленной изваяниями московской квартире скульптора. Рогатый зверь «притаился в отдельном стойле - в уборной». Другой ефимовский монумент быка, вместе с мухинской композицией «Рабочий и колхозница», экспонировался на Всемирной выставке в Париже и получил там золотую медаль. По внешнему облику и архетипическому коду в памятнике вечному ижевскому Часовому угадывается древний образ Пугала. Оно сродни человекообразным духам городов и мест, покровителям общин и их земель, имевшим первоначально звериный облик и животное чутье к угрожающей извне опасности. В древности от порчи и воздействия врагов принято было на перекрестках дорог и на широких площадях ставить столбы, изображающие хозяев земель, их пастырей-смотрителей. Столбы эти одевали с хозяйского плеча или в «доспехи» ушедших в мир иной, но невидимо существующих. Пугало - знак принадлежности, охраняемости, запретности. Изначально Пугало, а если говорить шире - кукла-статуя - это заменитель ушедшего в Преисподнюю. Она связана с культом предков, является вместилищем души покойного и его представителем среди родственников и сограждан. По праздникам к кукле-статуе шли многолюдные процессии, ей оказывали различные почести, за что духи-охранители должны были помогать своим подопечным, защищать их от врагов. Памятник ижевскому Часовому, так и не открывшему Военную Тайну о закопанных им тринадцати миллионах, был поставлен как раз для почестей. Перед здешним Пугалом проходили первомайские и октябрьские демонстрации наших «крокодилов», причастных или непричастных к Тайне. Об этом пишет краевед Е.Ф. Шумилов: «Ижевские рабочие... упорно наращивали выпуск оборонной продукции», а «задорные женщины, в которых уже ничего не осталось от прежних “ижевок-крокодилиц”, красиво пели по вечерам». Все они дружно шагали для поклонения к Ивану Пастухову - «образу Русского Ижевского Оружейника». Лишь в 1968 году раскрепощенные «крокодилы» отправили свой неугодный символ в ссылку на дальнюю улицу Красногеройскую, а в конце 1990-х годов отпилили у него две винтовки и половину третьей винтовки, вместе со штыком. Теперь Пугало, обезоруженное и изуродованное, уже не пугало «ижевских крокодилов».