Литературовед В.Б. Шкловский о слухах про обезьян-белогвардейцев в 1919 г.
«Немецкие строители, возводившие невдалеке от Карлутки жилые дома, под кучами многолетнего хлама обнаружили три булыжника правильной округлой формы. Они оказались окаменевшими яйцами крокодилов»
С. Гулин. Ижевские мифы. «Ижевский журнал», 1998, №1.
Самую боеспособную дивизию, сформированную из мятежных ижевских рабочих, Колчак рассчитывал бросить против красной Москвы. В повести «Роковые яйца» Михаил Булгаков описал сражение легендарной конармии Буденного с контрреволюционерами-крокодилами, задумавшими захватить советскую столицу. Любопытно, что августовский мятеж крокодилов у Булгакова вспыхнул в десятилетний юбилей восстания «ижевских крокодилов»: «В ночной редакции газеты «Известия» ярко горели шары, и толстый выпускающий редактор на свинцовом столе верстал вторую полосу с телеграммами «По союзу Республик». Одна гранка попалась ему на глаза, он всмотрелся в нее через пенсне и захохотал, созвал вокруг себя корректоров из корректорской и метранпажа и всем показал эту гранку. На узенькой полоске сырой бумаги было напечатано: «Грачевка... В уезде появилась курица величиною с лошадь и лягается, как конь. Вместо хвоста у нее буржуазные дамские перья... « Наборщики хохотали. - А ведь верно, страус, - заговорил метранпаж. - Что же ставить, Иван Вонифатьевич? - Да что ты, сдурел, - ответил выпускающий, - я удивляюсь, как секретарь пропустил, - просто пьяная телеграмма... Наборщики не разошлись домой, а ходили стаями, сбивались кучами и читали телеграммы, которые шли теперь всю ночь напролет, через каждые четверть часа, становясь все чудовищнее и страшнее... - Змеи идут стаями... откладывая неимоверные количества яиц. Яйца были замечены в Духовском уезде... Появились крокодилы и страусы... Под утро по совершенно бессонной Москве, не потушившей ни одного огня, вверх по Тверской, сметая все встречное, что жалось в подъезды и витрины, выдавливая стекла, прошла многотысячная, стрекочущая копытами по торцам змея конной армии. Малиновые башлыки мотались концами на серых спинах, и кончики пик кололи небо. Толпа, мечущаяся и воющая, как будто ожила сразу... - Да здравствует конная армия! - кричали исступленные женские голоса... - Выручайте, братцы, - завывали с тротуаров, - бейте гадов... Спасите Москву! ...Сообщалось, что продовольствием Москва обеспечена по меньшей мере на полгода и что совет при главнокомандующем предпринимает срочные меры к бронировке квартир для того, чтобы вести бой с гадами на самих улицах столицы, в случае, если красным армиям и аэропланам и эскадрильям не удастся удержать нашествие пресмыкающихся». Сражения конармии товарища Буденного с гидрой контрреволюции происходят на подступах к большевистской Москве в августе 1928 года, то есть в десятилетний юбилей августовского восстания «ижевских крокодилов». А свои годовщины ижевцы праздновали исправно в Сибири, Харбине, Шанхае, Сан-Франциско, о чем широко оповещалось сначала через сибирскую газету «Ижевский юбилей», потом через парижский журнал «Часовой» и другие эмигрантские издания по всему миру. Один из «крокодилов» - П.И. Лаппа-Старжелецкий - видимо, был свойственником Булгакова со стороны первой жены писателя - столбовой дворянки Т.Н. Лаппа. Лаппа-Старжелецкий в 1906-1918 годах возглавлял мостовой цех Воткинского завода и вместе с «крокодилами» отступил в Китай по воткинским мостам, перекинутым через сибирские и дальневосточные реки. В СССР не вернулся. За границей воткинский инженер продолжал строить мосты. Также известно, что первый литературный кружок в Москве, в который вступил провинциал Булгаков, только что приехавший в столицу, основали бывшие колчаковцы. Этот кружок назывался «Зеленая лампа». Одним из организаторов кружка был петербургский литератор С.А. Ауслендер, переехавший в Москву. При Колчаке Ауслендер гостил у «ижевских крокодилов» во время замены красно-зеленого «крокодильего» знамени на Георгиевское. Участникам «Зеленой лампы» было что вспомнить - с оглядкой, но с достаточной мерой откровенности. Атмосфера «белогвардейского» кружка была жутковатая и призрачная. В переулке у Патриарших прудов, где московские литераторы в романе Булгакова встретили Воланда, «Зеленая лампа» устроила встречу с бывшим эмигрантом А.Н. Толстым, приехавшим из Берлина «с желтым портфелем из кожи какого-то тропического гада» («Записки на манжетах»). Собрания «Зеленой лампы» затягивались за полночь. Домой «подпольные белогвардейцы» шли пешком. У памятника Пушкину делали «привал». Литературные споры здесь разгорались снова. На «колчаковцев» взирали Пушкин и ночные окна «Известий». Как раз эта газета у Булгакова сообщила о нашествии крокодилов на Москву. И здесь же, мимо Пушкина, по Тверской на битву с безоружными гадами, впервые применившими «психическую атаку», проскакала конармия Буденного. Любопытно, что белое командование, вплоть до «Сибирского ледяного похода» к Байкалу, не ставило ижевцев и воткинцев рядом, опасаясь драчливого характера ижевцев. «Крокодилы» ностальгически вспоминали свои кулачные бои на льду пруда в далеком теперь Ижевске и бросались в штыковые атаки на воткинцев, не любивших драки и поножовщину и всегда подтянутых и дисциплинированных. В романе «Два мира» бывший колчаковский офицер В. Я. Зазубрин рассказывал об этих случаях. Он писал, как странные белые отряды бежали с винтовками наперевес друг на друга. Причем белые не стреляли, а только протыкали друг другу животы и грудные клетки. Протыкаемые внутренности издавали звуки лопающихся мячей и шаров. Лишь генерал Молчанов, ставший командиром ижевцев, смог найти общий язык с «крокодилами», обращавшимися к «господам офицерам» на «ты». Он свел ижевцев и воткинцев в одну дивизию. Сражались ижевцы сначала под рабочим Красным, а потом под военным Георгиевским знаменем. Но знамена их полков были «крокодильи» - зеленого цвета с широкими красными полосами по краям. Под зелеными полковыми знаменами в феврале 1920 года перед эмиграцией в Китай на станции Иннокентьевской под Иркутском состоялся прощальный «Марш обреченных». И, тем не менее, вдали от Китая красным все еще мерещились шагающие на Москву под зелеными знаменами рабочие, восставшие против своей, рабоче-крестьянской власти: эти страшные пролетарии казались в Советской России такими же диковинными, как африканские крокодилы. В третью годовщину мятежа ижевских рабочих в одном из номеров РОСТА за 1920 год было напечатано: «В середине августа близ села Соломатина Камышловского уезда в реке Иловле обнаружен крокодил длиною в 2 аршина и весом в 1 пуд и 8 фунтов. Крокодил расстрелян». Красные расстреляли крокодила в Саратовской губернии на родине Татьяны Лаппа - жены Булгакова. На берегу Иловли - приволжского притока Дона - Кузьма Петров-Водкин работал над «Купанием красного коня» (Государственная Третьяковская галерея). В годы гражданской войны здесь проходила граница колчаковского и деникинского фронтов. Булгаков служил у белых на юге, а приятели его первого литературного круга в Москве приехали из колчаковской Сибири. Большевик Л. Сосновский иронизировал по поводу расстрелянного пресмыкающегося в центральной газете «Правда» за 14 сентября 1920 года, намекая, что крокодил был не простой, а агент Антанты, намеревался по притокам добраться до Москвы и при поддержке меньшевиков и эсеров свергнуть советскую власть. Газетчик полюбопытствовал, а какие разъяснения крокодил давал на допросе. В той же газете «Правда» Н.К. Крупская громила стихотворную сказку Чуковского про Крокодила. В сказке цензура давно находила намек на трагическую судьбу царской семьи на рабочем Урале: в этом промышленном регионе страны вооруженную борьбу против большевиков возглавили рабочие Ижевска и Воткинска. После мятежа жена Ленина приезжала в очаг восстания «крокодилов» и даже писала о какой-то подпольной детской организации большевиков, будто бы действовавшей в белогвардейском Ижевске, хотя в сам «Крокодилъск» она из Гольян не выезжала. Крупская любила детей, но по поводу сказки Чуковского возмущалась: «Крокодил целует ноги у царя-Гиппопотама! Перед царем открывает свою душу! ... Он смеет сказать: «Вашему народу я даю свободу!» Что вся эта чепуха означает? Какой политический смысл имеет? ... Это буржуазная муть».