Доктор Чекалкин между «молотом и наковальней».Слушания возобновились 28 марта с допроса потерпевшей, в качестве которой по материалам дела проходит бабушка Константина Фролова (каковым был, по мнению следователей, умерший в вестибюле Ленинского РОВД безымянный человек), 82-летняя Екатерина Фролова. Старушка бодро доложила, как она съездила в морг, забрала тело любимого внука и вместе с домочадцами похоронила его, «кажется, в Хохряках». Защита попыталась уточнить, так была или не была сама Екатерина Васильевна в морге? Нет, не была. А зачем сказала, что была? «Наврала», - добродушно созналась потерпевшая. И это уже второй случай за два судебных заседания, когда люди, представленные стороной обвинения, признаются суду, что говорят (или говорили) неправду. Не помнит бабуля, кто сказал ей о том, что Костя в морге. Не может сказать, кто написал за нее исковое заявление о взыскании с обвиняемого 20 тысяч рублей – «на памятник и на лекарства, поскольку у меня из-за переживаний отнялись ноги». (Выяснили, что исковое писала следователь Мушина). Какие лекарства Вы покупали после смерти внука? Валидол. А еще? Валидол… Почему – вторая могила? В деле есть постановление прокурора о захоронении безымянного трупа, а, значит, есть и могила с номером. Теперь, если дядя Кости Фролова, участвовавший в погребении племянника, сможет отыскать могилу, то их (могил) станет две. Которого из двух «убил» доктор Чекалкин? Второй день слушаний оставил сильное впечатление от массированной «любви и заботы» стороны обвинения об ижевских бомжах. Прокурор Мизян по-прежнему детально выясняет у свидетелей признаки 2-3 степени переохлаждения, что, по мнению обвинения, стало причиной смерти. Но почему-то ее совсем не интересует, почему этот несчастный оказался совершенно голым на месте происшествия? Уж не для того ли он разделся, чтобы согреться? Версия с изнасилованием просто проигнорирована следователями и прокурорами. Хотя только она может объяснить, почему милиция взяла бомжа с места происшествия. Иначе – зачем? Допрошенный в суде Валерий Попов, начальник автопатруля, забравшего бомжа из подъезда, описал процедуру осмотра врачом и одевания (милиционерами) невменяемого пострадавшего, ему напомнили его же сентябрьские показания о том, как, привезенный в РОВД, тот жестом попросил закурить, улыбаясь при этом. Но курить не стал. Возник «зазор» в показаниях между Поповым и врачом «скорой» Китаевой, вызванной в РОВД на освидетельствование трупа. Он – «надел брюки без труда, ремня не помнит». Она в подробностях описывает «грязные брюки из грубой ткани с ремнем на гвоздиках», с которыми ей пришлось повозиться, чтобы «под нажимом милиции» осмотреть тело «на предмет изнасилования», чего Китаева НЕ сделала – «мы не стали смотреть, потому что это не наше дело». Хотя, есть сведения, что было сказано, будто она видела совершенно голого с явными признаками изнасилования, но путевка была переписана и показания изменены. Всего этого, понятно, нет в материалах дела. …Уже вне стен кабинета судьи я разговорилась с врачом «скорой», который вызвался быть общественным защитником Чекалкина. Вадим Клюев сказал мне, что ситуация с бомжами в Ижевске просто ужасающая. Врачи «скорой» оказались в ней «заложниками», поскольку, посланные на вызов, они не могут ни взять, ни оставить такого пациента. Отказ бомжа от госпитализации, отказ расписаться в путевке – все теперь врач должен обставить свидетелями, потому что любой форс-мажор может обернуться очередным «делом врача». Поэтому надо – не надо, везут подобранных в дежурную больницу, откуда его тамошние врачи «отпускают», даже не зарегистрировав. Здесь уместно привести выдержку из открытого письма врачей «скорой помощи» (30 с лишним подписей), которое приобщено к делу: «В нашем городе очень неблагоприятная обстановка в отношении лиц без определенного места жительства. Для бомжей нет приютов. В приемных покоях стационаров таких пациентов встречают крайне недоброжелательно, почему именно к ним доставили того иного бомжа, стараются с ним поскорее расстаться. В результате врачи Скорой помощи с людьми без определенного места жительства оказываются в затруднительном положении. Мы не можем их одеть, обогреть, накормить, дать им работу и приют. А ведь это тоже российские граждане, которые при определенных условиях могли бы приносить пользу обществу». Да дело даже не в пользе! Какая польза горожанам от собак-дворняжек? Но отношение к ним (равно как и к бомжам, прошу прощения) – это «лакмусовая бумажка», «проверка на вшивость» и самого гражданского общества, нас с вами, и властей предержащих. Отношение жлобское. Можно не сомневаться, что, умри этот безымянный бомж за полчаса до транспортировки его в милицию, не «испорти» он своим мертвым телом «показателей», никто бы о нем не вспомнил, не сочинил этой «мыльной оперы» с валидолом за 10 тысяч рублей. А нужен всего-то приют. Он обещан, правда, не раньше 2009 года.