Виктор Ерофеев 'Писатели бывают двух видов, - продолжил Ерофеев, положив телефон на стол. - Для одних слово - это инструмент, нечто вроде лопаты. Они пишут, как будто ведут героев за собой по вырытой траншее. И есть другие: слово возвышается над ними, проходит сквозь них, заставляет мучиться. Такие писатели живут словом, дышат им. Скорее всего, я такой'. Это было 26 декабря в крупнейшем в Ижевске книжном магазине 'Центр книги'. Встреча ижевских читателей со знаменитым московским писателем Виктором Ерофеевым началась с досадного известия, что машина с партией новой книги писателя 'Хороший Сталин' застряла где-то под Казанью и теперь ожидалась лишь на следующий день. Честно говоря, я ожидал увидеть совсем другого Ерофеева. Мне рисовался образ, созданный его программой 'Апокриф' на ТВ - этакий рафинированный интеллигент. Он же оказался совсем другим - среднего роста мужчина, с брюшком, очень обаятельный, с какой-то особой харизмой в голосе. Его хотелось слушать, не прерывая.
- Что значит писать книгу? Это значит жить ею, быть ее частью. Твоя книга, твои герои ни на минуту не отпускают тебя, тревожат. Наверное, это и есть вдохновение. Впервые я пережил это чувство, когда писал 'Русскую красавицу'. Книга была уже наполовину написана, когда я вдруг почувствовал в себе какую-то странную интонацию, и она все сильнее звучала со страниц. Тогда я полностью все переписал. Кажется, это есть та самая медиация, когда становишься посредником, передаешь ниспосланное свыше. Потом уже одна французская журналистка сказала мне: 'Это не мог написать мужчина'. Подумала и добавила: 'Но и женщина тоже не могла'. 'Русскую красавицу' я написал в 80-м году, и она лежала в ящике почти до 90-го года. В СССР не было возможности ее опубликовать. И тогда я отправил свою рукопись в два издательства - американское и французское. В американском мне сразу отказали, но сделали такое предложение: переписать книгу от имени мужчины... А во французском вышло так. Одним из литературных редакторов у них был Иван Набоков, внук великого Владимира Набокова. Он прочитал 'Русскую красавицу' и выбросил в мусорное ведро, отозвавшись о моей книге по-русски, непечатно. Но, к счастью, его отправили на повышение. А новый редактор рекомендовал мою книгу к изданию. Практически в одночасье я стал знаменит. Но узнал об этом, как водится у нас в России, самым последним, когда уже многие европейские издательства готовили книгу к изданию (на сегодняшний день 'Русская красавица' переведена на 34 языка. - С.К.). Столик, сидя за которым общался с публикой Виктор Ерофеев, был окружен плотным кольцом почитателей. Среди слушателей, припертый почти к самому окну, скучал вице-мэр Сергей Протозанов (долг службы обязывал). Несколько в отдалении стояла декан филфака УдГУ Елена Подшивалова. Как удалось выяснить, Ерофеев должен был выступать на филологическом факультете, так сказать, для избранных, но организаторы решили, что 'Центр книги' более удобен.
- Мои злопыхатели пишут, что лучше бы я занимался критическими статьями, литература - это, дескать, не мое. Но я не чувствую себя ни литературоведом, ни журналистом. Даже когда веду 'Апокриф'. Моя программа - это чистая импровизация. Знаете, очень здорово сталкивать людей разных культурных уровней. Совсем недавно у меня были филолог, занимающийся Достоевским, и Шнур. Они сначала чуть не подрались. Потом ничего, нашли точку соприкосновения. Оказывается, Шнур неплохо разбирается в русской философии. Или, например, в одной из ближайших передач в гостях будет Рома Зверь. По нему сейчас вздыхают все девчонки Москвы, а у нас он размышляет о смысле жизни, о чувстве патриотизма. Вообще, патриотизм - странная вещь. Такой случай: презентация моей новой книги 'Хороший Сталин' пришлась на день инаугурации Путина, мы об этом просто не подумали - как вылетело из головы? Было много приглашенных. И пришли все, даже кремлевские чиновники. Отказались от торжественного мероприятия! Официальный Кремль на меня очень обиделся. Говорят, вы это специально сделали, чтобы внимание людей отвлечь, вы не патриот. Ну, если ваши пришли, отвечаю, значит, здесь было интереснее.
 Среди толпы, прямо по ногам присутствующих, туда-сюда шмыгали операторы, перетаскивая с места на место свои тяжелые телекамеры с треногами. Народ возмущался, но они не обращали на это внимания, как, впрочем, не обращал на них внимания сам Ерофеев.
- В последнее время осваиваю просторы эссеистики. Недавно вышла книга 'Пять рек'. Идея была такая: мне захотелось с незнакомым человеком пропутешествовать в качестве частных лиц по всему миру. Такая своеобразная кругосветка по пяти рекам земного шара: Волге, Рейну, Гангу, Нилу, Миссисипи. Я долго думал, кого взять с собой. Родственников не хотелось - ну, какие с ними разговоры? Мужчину - вся поездка выльется в большую пьянку с неизбежными разговорами о женщинах. Поэтому, в конце концов, выбрал немецкую журналистку Габриэлу. Во-первых, она - женщина, во-вторых, разные культурные пласты, традиции. В этом путешествии нас чуть не пристрелили в Африке. Да, просто поставили к стенке и подняли автоматы, те самые, которые придумал ваш гений. Меня приняли за торговца оружием. И если бы не наш переводчик, то я бы с вами не разговаривал. А так откупился пятью баксами. К слову, человеческая жизнь там невысоко ценится. Меня часто спрашивают, как вы предпочитаете писать - на бумаге или на компьютере? Вначале я пробовал делать разграничения: критику писал рукой, а романы - на компьютере. Теперь работаю только на компьютере.
Рядом со мной нерешительно переминалась с ноги на ногу молоденькая девушка. Было видно, что ее мучает какой-то вопрос, но она никак не решается его задать. Все-таки под самый конец встречи решилась: 'Господин Ерофеев, как вы относитесь к женской литературе?'
- Я считаю, что такой литературы нет. Нет ни женской, ни мужской литературы. Нет литературы гомосексуалистов или лесбиянок. Есть литература хорошая и плохая. И писатели бывают плохими и хорошими (здесь Ерофеев улыбнулся, словно Чеширский Кот, как бы давая понять, какой именно он писатель. - С. К.). А если вы имеете в виду этих дам, пишущих детективы, то это вообще не литература. Литература как еда. Может быть качественной, а может - испорченной. Важно сделать правильный выбор. Чтобы потом не отравиться.