фото Роковая дата
Слишком много знаковых событий российского и мирового масштаба оказываются приуроченными к последним дням уходящего года. В этот день в 1979 году СССР ввел свои войска в Афганистан. 25 декабря 1989 года в Румынии арестованы Елена и Николае Чаушеску - это был самый жесткий сценарий крушения социалистической системы. Интересно, что в этот же день в Чехословакии президентом был избран диссидент-драматург Вацлав Гавел, которого вполне можно назвать символом постсоциалистической Восточной Европы. А что касается России и особенно ее верховной власти, почему-то именно 25 декабря носит поистине роковой характер. Проникнуть в 'подковерный' мир нашей власти 'с улицы' невозможно. Но случаются критические моменты, когда подобно разведчику, переходящему на сообщение открытым текстом, российские лидеры меняют свой привычный обтекаемый строй высказываний и выдают людям пищу для размышлений. И так уж повелось, что подобные вещи часто случаются именно в предновогоднее время. Сегодня исполняется 12 лет со дня, когда первый и последний президент СССР Михаил Горбачев выступил с телеобращением к народу, в котором объявил о своей отставке.
Две империи
Трагическое отречение последнего российского государя императора Николая II и отставка Михаила Горбачева, знаменовавшие конец монархии и социализма в России, стали классическими примерами того, что случается, когда 'верхи не могут, а низы не хотят'. И император России и президент СССР оказались к моменту своей отставки в одиночестве перед лицом совершенно разных политических сил, не имеющих почти никаких точек соприкосновения, кроме самого факта непримиримой оппозиционности к существующей власти. Кроме того, в обоих случаях такой исход был практически неизбежен, потому что государственная система начинала разваливаться на глазах. И в первую очередь это выражалось в потере контроля над армией. Государыня императрица писала Его Величеству, задержанному в Пскове и мучительно обдумывавшему свое решение о передаче власти: 'Ты один, не имея за собой армии, пойманный, как мышь в западню, что Ты можешь сделать?' Мало что мог сделать и Горбачев, влияние которого после августовского путча ослабло окончательно. Например, о чем может говорить тот факт, что в условиях, когда президент СССР безуспешно пытался завершить работу над проектом нового союзного договора, президент России Борис Ельцин обсуждал в Министерстве обороны СССР (!) соглашение о создании Союза независимых государств.
Март 1917 - декабрь 1999
Здесь, пожалуй, больше различий, чем сходств. Последний российский император, написав отречение, понимал, что судьба монархии в стране практически решена, а Борис Ельцин, готовя свое новогоднее послание 1999 года, рассчитывал на преемственность курса. Однако формально между этими историческими документами есть сходство. Сопоставим цитаты из предновогоднего выступления Бориса Ельцина и текста отречения Николая II. Борис Ельцин: 'Посмотрев, с какой надеждой и верой люди проголосовали на выборах в Думу за новое поколение политиков, я понял, главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперед. И я не должен мешать этому естественному ходу истории'. Николай II: 'В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственною Думою признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть'. И тут и там говорится о сплочении России 'под новым флагом', о непротивлении ходу истории и о воле народа, выражаемой Государственной Думой. Правда, если в первом случае это больше походит на сильную и эффектную пиар-акцию, во втором - в подлинном драматизме и искренности происходящего сомневаться не приходится.
Два раза в одну воду
В истории российских отставок могла бы возникнуть и другая, гораздо более явная параллель - между отстранением от власти Никиты Хрущева и попыткой отстранения Михаила Горбачева, предпринятой ГКЧП 19 августа 1991 года, как раз накануне назначенной еще в апреле 1991-го даты подписания союзного договора. Коммунисты брежневской закалки попытались разыграть схему отстранения лидера по старому сценарию, успешно отработанному на Хрущеве и слегка перекроенному под новые условия. 30 сентября 1964 года Никита Хрущев отправился на отдых в Сочи. Воспользовавшись его отсутствием, заговорщики собрали 12 октября заседание президиума, а 13-го пленум ЦК КПСС. Возвратившись с Черноморского побережья, автор 'оттепели' фактически был поставлен перед фактом своей отставки. Блокировав Горбачева в Форосе, путчисты 1991 года, возможно, надеялись, что одного только росчерка их сиятельных перьев будет достаточно для перехода власти, но этого по совершенно объективным причинам уже не могло произойти. Если такой переворот был возможен при находящейся на пике своей мощи советской машине 60-х, то в 90-е оказался просто жалким фарсом. Лидеры ГКЧП это различие времен, конечно, осознавали, поэтому и блокировали Горбачева на даче, и поэтому же объявили в стране чрезвычайное положение. Но масштабы развала системы, видимо, были ими недооценены.
Вспышки гражданственности
Российская история показывает, что смена власти может происходить и исключительно подковерными методами, но настоящий исторический перелом невозможен без участия народа. Как бы мы не относились к Борису Ельцину, Временному правительству и большевикам, в момент захвата власти они были в первую очередь гражданскими лидерами огромных масс населения. По мнению многих политиков, политологов и социологов, институты гражданского общества в России до сегодняшнего дня практически не функционируют. А массовая гражданская активность проявляется на короткий период в экстраординарные моменты нашей истории. Как раз в такие времена, как при крушении Российской и Советской империй. Борис Ельцин, став в силу объективных причин в начале 90-х гражданским лидером, смог сохранить эту роль очень ненадолго. С этим можно поспорить, но с тех пор подобные гражданские порывы нас не охватывали. И история показывает, что 'сон' гражданственности рождает относительное спокойствие и стабильность. Нынешний характер взаимоотношения власти и институтов гражданского общества можно проиллюстрировать на примере принятого 11 ноября этого года в Удмуртии Закона 'О взаимодействии органов государственной власти Удмуртской Республики с негосударственными некоммерческими организациями'. Особенно если посмотреть обозначенные в законе цели такого взаимодействия. Среди них есть, например, такие: выработка механизмов согласования интересов Удмуртской Республики и негосударственных некоммерческих организаций (как будто интересы республики и некоммерческих организаций находятся в каком-то серьезном противоречии), привлечение некоммерческих организаций к выполнению социально значимых задач (будто некоммерческие организации создаются не для решения именно социально значимых задач). И еще одна цель - предотвращение возникновения очагов социальной напряженности и ликвидация их последствий. Но само существование негосударственных некоммерческих организаций и их независимость в идеале должны способствовать определенному балансу государственных и общественных интересов. Закон предусматривает создание при Президенте Удмуртской Республики Совета по взаимодействию с негосударственными некоммерческими организациями, куда, например, нужно будет подавать заявление о проведении общественных слушаний с участием некоммерческих организаций или обращаться за разрешением на проведение независимой общественной экспертизы. Но независимая экспертиза потому и называется независимой, что ее проведение не требует какого-либо разрешения. В принципе жесткая государственная регламентация противоречит самой сути независимых институтов гражданского общества, каковыми и должны быть некоммерческие организации. Но у тех, кто выступает за главенствующую роль государства во всех сферах, есть свои аргументы - это как раз примеры, когда гражданская активность людей, которых долгие годы держали в узде, выпущенная, как джинн из бутылки, обращает государство в прах. Но, с другой стороны, научить джинна цивилизованному поведению, не выпустив его из бутылки, невозможно. Чтобы сориентироваться в этом замкнутом круге, в очередной раз прибегнем к помощи Михаила Веллера, с четкостью схемы сформулировавшего этапы перехода от жесткой власти к демократии. 'Жесткая власть - развал системы - анархия с обнищанием и кровью - диктатура - реставрация жесткой власти в ослабленной, гуманизированной, ограниченной форме - смена ее демократией'. Вопрос только в том, на каком отрезке данной схемы мы находимся в канун нынешнего нового года? Будем надеяться, что до настоящей демократии остался один шаг.