Николай Ганза:

Те, кто считает себя победителями 2000 года, могут не волноваться. Сегодня их благополучию ничего не угрожает. Николай Алексеевич не стремится держать руку на пульсе местных событий, он просто ими интересуется. Непосредственным поводом для очередной беседы с ним стала статья из серии '10 лет с Волковым в никуда', опубликованная в газете 'АИФ Удмуртии' еще 14 августа. Ему кто-то переслал эту 'аналитику', и он позвонил в редакцию 'Дня', чтобы прокомментировать утверждения, касающиеся его лично.
- Николай Алексеевич, чем дальше бурное политическое лето 2000 года, тем больше оно обрастает различными мифами. Тот, что касается Ваших встреч с Кириенко, был развеян еще в нашем июньском интервью. Сейчас на его месте появились новые. Например, теперь заявляется о некой Вашей агрессивности и самоуверенности в общении с федералами. - Мои взаимоотношения с федеральными структурами всегда были понятны и конкретны. Примерно раз в месяц председатель правительства или его зам проводят селекторное совещание. Обычно они тематические: подготовка к зиме, посевная или когда где-то плохи дела. За всю мою бытность на посту главы правительства был только один конфликтный момент. 'ЛУКОЙЛ' не выдал ГСМ для посевной, и я дал команду забрать необходимое из госрезерва. Потом по этому поводу были определенные разбирательства. А больше я не помню каких-то стычек. Этого просто не могло быть, потому что Удмуртия - дотационный регион и нам постоянно приходилось кланяться и просить кредиты. Серьезный разговор был с Касьяновым, когда мы в тупик зашли с гермесовским кредитом автозавода (было понятно, что нам его не выплатить). Он мне сказал: 'Николай Алексеевич, возьмите два месяца и в конце концов определитесь c руководством 'Ижмаша', что надо сделать для того, чтобы завод работал. Правительство не может принимать десятки противоречивых решений по этому поводу'. А из федеральных структур серьезные конфликты у меня были с родным ведомством - Минатомом, 'Сиданко' и 'Белкамнефтью'. По поводу увода налогов из региона.
Когда это случилось и чем все закончилось? - Конфликт с Минатомом начался примерно в феврале 2000 года. Там была схема 'оптимизации' налогов, и примерно 200 миллионов рублей из республики ушло. В конце концов с министром Адамовым Е.О. мы договорились, что он даст беспроцентный кредит Глазову (около 100 миллионов рублей), со следующего года будет все платить как положено, а сумму кредита требовать к возврату не станет. Действует ли сейчас эта договоренность, я не знаю. Далее 'Сиданко' - 350 млн рублей, 'Белкамнефть' - 150 млн рублей, эти деньги бюджетом республики были получены. Если говорить о разногласиях с федеральными структурами власти, то они были: Во-первых, действующие федеральные законы в области оборота алкогольной продукции, лома цветных и черных металлов привели к тому, что появилась громадная теневая сфера деятельности, и нужно не приводить существующие в Удмуртии законодательные акты к федеральным, а наоборот. Кстати, такую позицию заняли Татарстан, Кировская, Курганская области. Во-вторых, существующие системы налогообложения для ЗАТО (закрытые административно-территориальные образования) привели к громадному уводу в тень налогов, в том числе и из Удмуртии. В-третьих, я был и остаюсь противником многообразных форм управления, которые сложились в субъектах РФ, речь идет о недопустимости того, что в Удмуртии одна структура, в Татарии - вторая, Башкирии - третья, Свердловской области - четвертая и так далее. Кроме того, я противник того, что в управлении акционерных обществ, значимых для Удмуртии, нет представительства Правительства УР. Кстати, практика выхода предприятий из кризисной ситуации показала правильность моей позиции (ЧМЗ, 'Ижмаш' - автозавод). Все это мной излагалось на совещаниях, которые проводили Путин, Касьянов, Кириенко, Клебанов.
- Перейдем к другой легенде весны-лета 2000 года. Она гласит, что то ли Вы хотели занять какую-то должность в Минатоме, то ли Вам ее пытались подыскать. В частности, называлось место главы концерна ТВЭЛ. - Это не соответствует действительности. Когда я уходил в правительство, у меня был разговор с главой Минатома. Он сказал: 'Иди. А если выгонят или не понравится, то работа для тебя всегда будет'. Кроме этой никаких договоренностей не было.
- Вас устраивала работа в правительстве? - Да, хотя я знал, что больше четырех лет проработать там очень сложно. После этого надо будет к 'сохе' возвращаться. Может быть, у кого-то ума или здоровья побольше для более продолжительной работы на этом посту, но я для себя определял такой срок.
- Еще один вопрос из удмуртских преданий о 2000 годе. В той же августовской статье 'АИФа' утверждается, что Вы сначала чего-то очень долго выжидали, а потом Вас кто-то сильно напугал. Честно говоря, трудно представить человека, который способен это сделать, но может быть, мы не все знаем? - Меня в жизни никто никогда не пугал и даже не пытался. Поэтому тут мне нечего добавить.
- Когда Вы принимали решение об участии в выборах президента Удмуртии, то консультировались ли с представителями местной элиты, директорами крупных предприятий? Насколько широки были Ваши контакты и договоренности и получили ли Вы обещанную поддержку? - С директорами у меня консультаций не было. Я прекрасно понимал, что этих людей нельзя в такие дела привлекать. Выборы - это короткий период, и было понятно, какие разборки последуют в случае моего поражения. А с двумя кандидатами, Вершининым и Солуяновым, договоренности существовали. Я прекрасно понимал, что шансы малы, если мы не объединим свои усилия. К сожалению, этого не случилось, хотя они надежды и подавали. С Вершининым, например, была вполне конкретная договоренность, но в силу разных обстоятельств она осталась нереализованной.
- Эта договоренность заключалась в том, что он снимет свою кандидатуру в Вашу пользу? - Конечно.
- Николай Алексеевич, в развитие темы 'директора и выборы'. Как выстроены эти отношения в Мурманской области, где Вы сейчас работаете? - Здесь совершенно другая схема взаимоотношений между администрацией области и руководителями предприятий. Если в Удмуртии очень силен институт всевозможных ассоциаций, то здесь нет. Каждый работает в более автономном режиме. Никто ни писем, ни обращений не подписывает. А в компании, где я работаю, высшим должностным лицам прямо запрещено участвовать в политической деятельности. Есть два основания для немедленного увольнения: если ты налоги где-то не выплатил и несоблюдение требований предвыборного законодательства. Я считаю, что это правильно.
- Николай Алексеевич, сейчас в Ижевске появились слухи о том, что СОК в связи с новыми проектами, в том числе и в Москве, собирается уходить с 'Ижмаша'. Насколько болезненным для Удмуртии может оказаться такой сценарий, если он реализуется? - Я даже гипотетически не представляю, как СОК уйдет. Задействованы значительные ресурсы. Производство автомобилей возросло с 12-ти до почти 100 тысяч. Это громадные деньги и большая работа. Они только недавно достигли точки безубыточности. Поэтому маловероятно, что СОК все это бросит. Но если все же предположить, что такое возможно, то я просто не знаю, кто может вместо него прийти. Конечно, для республики и Ижевска это будет катастрофа. Но я не думаю, что это случится.
- Интересно узнать Ваше мнение и по другому актуальному для республики вопросу. В Удмуртии остро стоит вопрос с жилищным строительством. Сейчас решить эту проблему пытаются как-то странно. Например, хотят заставить директоров отчислять один процент от оборота. У Вас большой опыт работы в разных регионах, в разных условиях. Как в других местах решаются аналогичные проблемы? - В тех регионах, которые я знаю, предприятия несколькими путями идут. Первый путь советский: строят, покупают, распределяют. Второй путь - дают безвозмездные субсидии и ссуды, исходя из совокупного дохода семьи. Что касается отчислений процента с оборота, то так поступают в Свердловской области, Удмуртии и, кажется, в Татарстане. Я считаю, это неправильно.
- Директоров невозможно заставить? - Заставить-то все возможно. Вопрос не в этом. Что такое принудительное изъятие одного процента из оборота? Это зарплата, которую можно было повысить, но она не повысится. Рабочие места, которые не будут созданы. Нереализованные мероприятия по снижению себестоимости продукции. Подобные методы с точки зрения экономики - абсурд полнейший. Последние два года российское правительство стремится уменьшить налоговое бремя на предприятия, для того чтобы они восстанавливали основные фонды, внедряли ресурсосбережение и т.п. А в регионах им придумывают новые нагрузки. Получается, что в рамках государства левая рука не знает, что делает правая. Это абсурд. Да и сама схема ущербна. Нет никаких гарантий, что построенное по ней жилье попадет в руки тех, кому действительно надо.
- Николай Алексеевич, заканчивая наш разговор, хочу спросить и о том, что волнует меня лично. Среди молодежи и людей активного возраста достаточно широко представлена точка зрения, что Удмуртия - бесперспективная территория и самое простое и правильное, что можно сделать, - это уехать из нее. Наша республика - безнадежный регион? - Нет, я так не считаю. Мне много пришлось поездить и многое увидеть. Очень редко где в России, на Украине, в Узбекистане, Казахстане я видел столь мощный интеллектуальный потенциал, в первую очередь, в инженерном и ученом мире, среди руководителей. А еще в республике много рабочих высокой квалификации. Поэтому Удмуртия совсем не безнадежный регион. Молодежь неправильно делает, если уезжает.