'Зрелость и эксперимент' - так называется статья в 'Удмуртской правде' (от 27.08.03) 'штатного' искусствоведа Союза художников УР Валентины Гартиг. В очередной раз серьезная художественная критика подменяется набором избитых якобы 'искусствоведческих' штампов, главная задача которых - никого не обидеть и создать впечатление крупных творческих достижений.
Думается, что именно традиция подобного рода критики, воспроизводившейся у нас в республике на протяжении десятилетий, во многом несет ответственность за тот творческий кризис, который сегодня переживает значительная часть художественного сообщества Удмуртии. Кому как не искусствоведу с профессиональным образованием стоило бы наконец обратить внимание художников и публики на то, что изобразительное искусство в республике по преимуществу периферийно, консервативно, а нередко (даже среди официально признанных 'мэтров') и просто малопрофессионально? Вместо этого мы получаем от Валентины Гартиг очередной панегирик во славу удмуртских художников. Странно только - почему при таких замечательных достижениях их работы не украшают ведущие галереи и частные коллекции России, не говоря уж о зарубежных странах.
Уважаемой Валентине Оскаровне, судя по ее статье, нравится в рецензируемой выставке абсолютно все. Использованная ею формула 'зрелость и эксперимент' способна оправдать что угодно: там, где искусствовед Гартиг не находит 'зрелости', она зато может обнаружить 'эксперимент', а там, где 'экспериментом' и не пахнет, всегда можно похвалить за 'зрелость'.
'Своеобразие Удмуртии сказалось на тематике произведений, созданных художниками, - пишет автор статьи в 'УП'. - Ее историческая судьба прослеживается в картине В. Белых 'Емельян Пугачев на железоковательном заводе поселка Ижа в 1774 г.'. В местной живописи эта тема практически не была затронута. Открыв новую страницу национального искусства, художник стал, можно сказать, летописцем'.
Вот и все. Критик не обращает внимания ни на просто бьющую в глаза театральность, искусственность расстановки людей на полотне (больше подходящую для групповой фотографии, чем для участников исторической драмы), ни на общую мелкофигурность и монотонность композиции картины. Ни на внутреннюю пустоту и бессодержательность. Смотришь на полотно Белых и не понимаешь: как сам автор относится к такой противоречивой фигуре, как крестьянский царь-самозванец, и вообще ко всем представленным тут 'повстанческим силам'? Стоят какие-то статисты в исторических костюмах - ну и что с того?
Явно избыточный по фактуре, где-то даже аляповатый женский портрет В. Кононова Валентина Гартиг характеризует как 'поражающий виртуозностью владения кистью, красивый как с живописной, так и с образной стороны', а вполне 'китчевый' 'Портрет протодиакона М. Атаманова' (автор В. Кашин) оказывается 'мощным по духовной заряженности'. Ну конечно, раз изображена особа духовного звания, значит, и 'духовная заряженность' - мощная.
Очевидно конъюнктурная работа Петра Ёлкина - триптих 'Благодарение великому земляку П.И.Чайковскому' - отмечена уважаемым искусствоведом за то, что 'в отличие от уже существующих произведений... в данной работе сделана попытка осмысления значимости его творчества в контексте национальной культуры'. Даже если национальная удмуртская культура не оказала на 'нашего великого земляка' в реальности никакого влияния, стоит 'реалисту' Ёлкину изобразить его рядом с женщинами в национальных костюмах - и вот уже вам 'попытка осмысления'. Особенно в контексте грядущих мероприятий в связи с именем Чайковского в рамках проекта 'Ижевск - культурная столица ПФО'.
Хвалит Валентина Оскаровна и все представленные на выставке пейзажи, отражающие, по ее словам, 'скромную красоту удмуртской природы'. Можно согласиться с тем, что красота природы у нас скромная, но вот с тем, что она тусклая и невыразительная, каковое впечатление создается от значительной части представленных на выставке пейзажных полотен, соглашаться не хочется. Тусклость, ненасыщенность светом, словно сознательно зауженный (для потенциала масляной живописи) диапазон цветов - стали чуть ли не 'фирменным стилем' для многих наших пейзажистов, включая таких мэтров, как А. Русских, С. Виноградов.
Сказанное не означает, что мы отрицаем наличие на выставке участников 'Большой Волги' ряда интересных работ. Можно, например, согласиться с критиком, когда она отмечает глубину замысла диптиха В. Михайлова 'Блудный сын' (странник возвращается после скитаний домой, где его встречают воршуды, покровители рода у удмуртов, волк, птицы). Более 'позитивный', чем у коллег, подход к удмуртскому пейзажу демонстрирует П. Горбатков. И Ольга Чунаева действительно явила в своих портретах заметную оригинальность. И графика
И. Безносова весьма национальна по духу и профессиональна по форме. И даже сам глава местного Союза художников П. Ёлкин обнаруживает некую тенденцию к творческим новациям - по крайней мере, в сюжете (работа 'Очарование'): перед большой картиной замер маленький мальчик, а из-за нее за мальчиком подглядывает сам Петр Васильевич, автор обеих картин - 'настоящей' и 'картины в картине'. Правда, все это выполнено опять же в свойственном Ёлкину грязноватом, 'под старину', колорите, но таков, видимо, уже незыблемый авторский стиль.
Мы не хотим таким образом сказать, что 'все плохо'. Речь идет, однако, о том, что и далеко 'не все хорошо'. Речь идет о насущной необходимости в республике в квалифицированной, объективной художественной критике. Речь идет о том, что с культурным болотом надо бороться, а не тонуть в нем медленно под убаюкивающие восхваления 'приятных во всех отношениях' искусствоведов: 'Отрадно, что преобладают масштабные произведения... Философичность и основательность замысла... Поиск и эксперимент в сочетании со зрелостью и весомостью художественного опыта показывают широту диапазона творчества как высшего достижения человеческого интеллекта...' И т.д. и т.п. Может, хватит?
Информационное Агентство «День»
Поддержать газету "День"
