Каждый наступивший час нового 1995 года для солдат и офицеров - участников штурма Грозного и так называемого 'наведения конституционного порядка' на территории Чечни становился очередной 'вешкой', все больше отдалявшей их от дома, от Родины, от мира... от нас.
Главной проблемой Российской армии в первую чеченскую кампанию было даже не собственно фронтовое неустройство. Куда сильнее она страдала от морального настроя 'тыловой' России, от идеологического ключа, в котором ту войну подавали 'прогрессивные' журналисты.
Вспомните, какую именно, в большинстве случаев, среднестатистический житель России получал информацию о той войне? Через телевизионную и газетную полуправду; через плач матери, чей сын не вернулся; через страшные запои психически искалеченного соседа-дембеля.
Сейчас историю не изменить. Но о ней уже можно рассказать. То, что вы прочтете ниже, представляет собой нечто вроде 'коллаже', составлено из фрагментов устных воспоминаний реального человека - подполковника Льва Васильевича Тряпицына, бывшего в Чечне с первого дня той войны, а также некоторых выдержек из отчётного доклада, подписанного начальником штаба СКВО генерал-лейтенантом В. Потаповым (по материалам сайта 'Страничка рядового-К'). Кроме того, некоторые данные статистики взяты на сайте 'Genstab.RU'. Итак, слово - побывавшему ТАМ:
'Первую чеченскую кампанию я начинал в звании капитана и должности командира минометной батареи (88 мм) в составе 503-го гвардейского мотострелкового полка (Genstab.RU: в рамках Объединенной группировки войск полк входил в 19-ю мотострелковую дивизию, в свою очередь, включенную в 42-й корпус войсковой группировки 'Запад'; 2387 человек, 27 танков, 127 БМП, 18 орудий). Перед отправкой в Чечню я находился на блокпосту в районе осетино-ингушской границы, откуда и был снят за месяц до ввода войск. Должен отметить, что подготовка войск и развертывание подразделений до штатов военного времени начались загодя, месяца за два, и в этом плане никто не может упрекнуть армию в неготовности. Хотя я, как офицер среднего командного звена, не сразу был извещен именно о чеченской подоплеке начавшихся приготовлений.
Общевойсковая подготовка была хорошей, в частях находились офицеры с реальным боевым опытом. Другое дело, что после 1945 г. совершенно не проводились сколько-нибудь значительные учения по отработке боевых действий в ГОРОДСКИХ условиях, тем более - по отработке ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ различных войсковых структур. Довольно сложно в кратчайшие сроки наладить взаимодействие между частями внутренних войск и Вооружённых Сил. Разные задачи, цели и условия применения. В любом случае, никто не отправлял в Чечню пацанов из военкомата. Все солдаты проходили полугодовую учебу. За неделю до выдвижения был роздан боекомплект.
Однако, что хуже всего, в ходе развертывания вскрылась проблема с картографическим обеспечением - карты были старые и недостаточно подробные по масштабу. Оказалось, что карты - это далеко не удел скучных штабистов, без них крайне трудно осуществлять точечное наведение огня, если минимальный объект - это жилой квартал. Но это уже следствие общего состояния нашей экономики, а не преднамеренный просчет командования.
Ввод войск начался 11 декабря, но, по условиям диспозиции, полк начал движение к цели 30 декабря, своим ходом. К коей и прибыл полностью к 15.00 1 января 1995 года. (По докладу СКВО, график выдвижения частей 19-й мсд был достаточно длителен - некоторые части начали движение ещё 11 декабря, столь позднее отправление полка объясняется тем, что он был выделен в резерв группировки, в то же время та часть полка, в которой служил капитан Тряпицын, пришла уже 31 декабря вечером).
В период выдвижения частей были случаи, когда местное население устраивало заслоны на пути продвижения (например, по данным доклада СКВО, первая блокада была на мосту при въезде в г. Назрань, где колонна была остановлена толпой, руководимой вооруженными милиционерами, с их стороны было проявлено полнейшее бесчинство к войскам, которые не применяли силового воздействия. Агрессивными действиями толпы было уничтожено и выведено из строя несколько автомобилей).
К моменту входа в Грозный все подразделения уже получили свои задачи и начали работать. Конечно, были свои психологические проблемы - а у какого солдата их не будет, если он в своей стране вынужден смотреть на мир через ружейный прицел. Я не исключаю, что в глубине души Грачев рассчитывал подавить волю чеченцев одним видом пришедшей с оружием в руках армии.
Но все надежды на это улетучились в ту новогоднюю ночь, с гибелью 131-й Майкопской мотострелковой бригады и 1-го батальона 81-го мотострелкового полка (волго-градский корпус).
Понимаете, одно дело быть готовым к войне - и мы к ней были готовы. Другое дело - действительно воевать. В этом крылась причина некоторой заторможенности первых дней. Лирика лирикой, но нам была поставлена цель - уничтожение незаконных вооруженных формирований. И мы ее выполняли.
По прибытии полк расположился в зданиях пригорода. Насилия никакого над местным населением не чинили - его, во-первых, не было, так как все, кто мог, уже ушли из города; во-вторых, те, кто остался, были в основном немощными пожилыми людьми, по большей части русскими, или детьми. В течение всех боевых действий подразделения полка по возможности старались помогать этим людям добираться до территории мирной Северной Осетии.
Что касается объектов, которые мы захватывали, то здесь стоит упомянуть железнодорожный вокзал, здание департамента госбезопасности, здание Совмина, президентский дворец, химзавод. (Из доклада СКВО: С западного направления два штурмовых отряда 19-й мсд группировки войск 'Запад', наступая в полосе железной дороги, должны были захватить железнодорожный вокзал, а в последующем, двигаясь в северном направлении, блокировать президентский дворец с юга).
Кроме того, в центре города вообще любое здание было очень грамотно укреплено.
Наиболее интенсивные бои шли в январе и феврале. (Genstab.Ru: Ночью 14 февраля полк переправился на восточный берег р. Сунжа, где занял исходный район для действий штурмовыми отрядами. К утру овладел высотными зданиями в районе площади 'Минутка' и соединился с войсками северной группировки).
Тактика штурма зданий была нами отработана: обработка артиллерией и авиацией (по погоде), атака здания штурмовыми подразделениями (обычно - до двух взводов в одной оперативно-штурмовой группе), закрепление, подход тыловых подразделений. Опять же скажу, что тыловые, медицинские службы работали по максимуму. Были моменты, особенно когда брали президентский дворец, - слишком плотный огонь не давал возможности вытаскивать раненых и убитых. Тогда их выносили ночью.
Да, потери были, и иногда большие. Война есть война. Но не верьте досужим слухам про многотысячные потери Российской армии в момент штурма. В моем полку, на долю которого достались очень тяжелые бои, за два года боевых действий мы потеряли 105 человек. (Genstab.Ru: 144 вместе с пропавшими без вести).
Конечно, я ничего не могу сказать об общеармейской статистике, но уверяю вас, за исключением самых первых, бестолковых дней войны, мы воевали вполне продуманно (чего, правда, нельзя утверждать о штабных инстанциях).
В ходе беседы мы коснулись фильма 'Чистилище'
Действительно, было множество фактов, в том числе и в моем личном боевом опыте, когда чеченцы выходили на наши радиочастоты, разговаривали. Точно такие же штуки, впрочем, проделывали и мы. Порою даже заключались соглашения о локальных перемириях, для того чтобы вынести раненых или убитых. Люди с разных сторон прицела общались, курили, а потом вновь расходились, чтобы сражаться. Расстояние между противниками, характерное для грозненских боев, колебалось от 100 до 400 метров.
Тот момент в фильме, где одуревшие солдаты жгут туалетную бумагу, совершенно не означает, что солдаты в Российской армии, а тем более в Грозном, становились наркоманами. Армия никого не делает наркоманом. Здесь другая проблема - когда призывник приходит в армию, уже будучи наркоманом, с кучей болезней. В данном плане армия есть отражение общества. В то же время этот эпизод не могу назвать ложью - в конце концов, на фоне постоянно присутствующей рядом смерти легко могут произойти всевозможные сдвиги. Конкретно в моей батарее, в моем полку не было ни наркоманов, ни психов - войну все выдержали достойно.
Если говорить о бытовой стороне, то, действительно, было время и для песен, и для стихов, для бани и для решения обычных житейских проблем. В общем - воевали и жили. Именно жили, а не выживали.
Иногда я думаю, что самое сложное для солдата или офицера - это даже не собственно военные действия. Там-то, в большинстве случаев, все зависит от тебя, от твоей силы, ума, удачи, от надежности того, кто рядом с тобой.
Сложности наступают, когда ты возвращаешься к обычной, мирной жизни, домой. Оказывается, у тебя нет официального статуса, нет даже федерального закона о положении воевавших в Чечне, значит, в тылу ты можешь рассчитывать только на самого себя и свои навыки. А опыт профессионального военного тебе не поможет. Что делать сегодня 42-летнему боевому офицеру? Не будешь же ставить 'растяжки' чиновникам? При этом, 'если завтра война' (если будет такой приказ), то я к ней по-прежнему готов.
Боевые? Официально это называется 'выплата денежного содержания за дни участия в боевых действиях'. Порою даже в нашем городе, в военном суде ижевского гарнизона, выносятся судебные решения о выплате оных - на что командование частей отвечает: денег из казначейства не поступало. Так что государство подчас не желает даже заплатить. За кровь, за распавшиеся семьи, за седину на висках двадцатилетних...'
Информационное Агентство «День»
Поддержать газету "День"
