СВОБОДНЫ КАК ПТИЦА В ПОЛЕТЕ

Тем не менее мы, похоже, на верном пути, раз отмечаем 10 декабря 54-ю годовщину принятия Генеральной ассамблеей ООН Всеобщей декларации прав человека, документа впервые провозгласившего необходимость свободы для всех. Хотя история установления прав человека в отдельных странах и для отдельных граждан куда древнее. Первой в мире государственной декларацией прав человека можно считать декларацию независимости США, принятую 4 июля 1776 года. Но лишь через 88 лет после этого события, в 1864 году, Соединенные Штаты упразднили рабство. Кстати, в России все случилось наоборот - крепостное право было отменено на три года раньше, чем в Штатах, в 1861 году, а царский манифест, даровавший народу 'незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности', был принят через 44 года после этого, 17 октября 1905 года. Кстати, если в этой дате поменять местами месяц и число, получится 'октября 17-го'. Не мистическое ли это подтверждение того, что утверждение свободы в России стало началом ее конца. 'Возобновлением' свободы в нашей стране можно считать 1991 год, когда была принята Декларация прав и свобод человека и гражданина, подписанная тогдашним председателем Верховного Совета РСФСР Русланом Хасбулатовым (чеченцем по национальности!). От этого события, видимо, и нужно начинать отсчет становления свободы в России. И, может быть, через 44 или 88 лет мы перестанем обижаться на слово 'свободен'.
Нынешняя свобода материальна Пока что права человека в России понимаются людьми по-разному. Результаты мониторинга, проводимого ВЦИОМ в конце прошлого года, показали, что россияне воспринимают свободу и права человека в трех различных категориях: экономические права (право на труд, на владение собственностью и т. д.), права личности (защита от пыток, необоснованных арестов) и гражданские свободы (совести, слова и собрания). Причем степень и характер поддержки этих трех групп заметно различаются. Подавляющее большинство населения подчеркивает значение, прежде всего, экономических прав; права личности получили умеренную поддержку; а вот приверженность россиян гражданским свободам проявляется гораздо слабее. Россияне вдвое чаще склонны выражать безразличие, неуверенность или даже враждебность по отношению к этим правам, чем готовность убежденно отстаивать их. 4/5 от числа опрошенных считают, что правительство вправе временно ограничивать свободы во имя определенных целей или в ответ на какие-либо угрозы. Интересно, что наиболее активно поддерживают гражданские свободы граждане в возрасте от 50 до 59 лет, а не те, кому около тридцати. Неверным оказалось и бытующее мнение о пропорциональной зависимости степени приверженности свободам и уровня образования. У нас она, скорее, зависит от рода деятельности. Степень поддержки свобод велика у квалифицированных рабочих и крайне низка у конторских служащих, военных и работников сферы обслуживания. Наиболее активными сторонниками гражданских свобод оказались, что вполне естественно, россияне, имеющие собственное дело. Они чаще других склонны активно выступать в защиту прав личности (60%) и меньше других обеспокоены соблюдением экономических прав, что совершенно понятно: право на труд и прожиточный минимум они обеспечивают себе сами, а защита частной собственности, в их представлении, неразрывно связана именно с обеспечением в государстве свободы личности и гражданских прав. Но вернемся к вопросу о молодежи. Наиболее интересное открытие, сделанное социологами в ходе упомянутого исследования, состоит в том, что самый низкий уровень поддержки гражданских свобод демонстрируют студенты дневных отделений высших учебных заведений (9%). А это уже серьезный повод для беспокойства у тех, кто озабочен судьбой российской демократии. Удивительно, что будущая элита нашего общества, люди в основном отождествляющие себя с цивилизованной Европой, не готовы к осознанию того, что в конце XX века стало основой европейской цивилизации. Сегодняшние молодые люди по всем внешним признакам более европейцы, чем, предположим, сформировавшийся в СССР в 70-е годы тип молодого человека, описанный, например, Сергеем Довлатовым. Для таких людей, как сказал один из героев Довлатова, коммунист и антикоммунист - одно и то же, но именно их внутреннее ощущение свободы во многом подготовило крах советской системы. Так вот, они сегодня, видимо, и составляют группу 50-59-летних россиян, для которых, по данным социологов, свобода личности - не пустой звук.
Свобода сверху донизу 59-летние через год станут пенсионерами, поэтому хорошо, что Россия успела еще в пору их активности, в феврале 1996 года, вступить в Совет Европы и начать процесс приведения своего законодательства в соответствие с европейским. Формально СССР еще в 1966 году присоединился к международным пактам 'Об экономических, социальных и культурных правах' и 'О гражданских и политических правах', однако на практике устранить многие противоречия стало возможным только сейчас. Первый уровень - это приведение в соответствие с европейскими нормами федеральных законов. Например, норма о внесудебном аресте военнослужащего с содержанием на гауптвахте никак не вписывалась в европейские нормы. Или установленная международными экспертами во многих российских законах подмена понятий 'права' и 'полномочия' применительно к деятельности наших чиновников, предпочитающих четко очерченным должностным полномочиям расплывчатые права. Но не нужно идеализировать в плане соответствия провозглашенным нормам и некоторые европейские страны. Например, Великобритания в свое время под воздействием Европейского суда была вынуждена отменить свою норму, позволяющую проводить допросы задержанных по подозрению в терроризме, принуждая их по нескольку часов стоять у стены без еды, питья и сна. Работа с федеральным российским законодательством - только начало. Вскоре встал вопрос о несоответствии огромного количества нормативных актов субъектов РФ теперь уже отчасти реформированному федеральному законодательству. По данным Минюста РФ, на начало 2000 года около 20% принимаемых в субъектах федерации законов прямо противоречили законам РФ. В этом плане Минюстом была отмечена и Удмуртия в связи с ущемлением в нашей республике прав и свобод граждан на местное самоуправление. Но мы все-таки далеко не самый проблемный регион. В ряде субъектов существовали нормативные акты, предоставлявшие 'титульным' национальностям бoльшие права по сравнению с другими гражданами в предпринимательской деятельности, при регистрации приобретения собственности, а это явное ущемление прав личности. Некоторые субъекты федерации, в частности Москва и Санкт-Петербург, нарушали права граждан на свободное передвижение и выбор места жительства на территории России. Во многих регионах отмечались проблемы с избирательным законодательством, например, неправомерное введение ограничений по срокам проживания на территории региона при регистрации кандидатов по выборам на высшие государственные посты. Сегодня благодаря стараниям прокуроров и федеральных инспекторов большинство противоречий устранено. На начало 2000 года лишь 5 субъектов федерации остаются злостными нарушителями в части прав человека: республики Башкортостан, Татарстан, Адыгея, Коми и город Москва. Что касается правовой базы местных органов власти, то здесь основная работа еще впереди. Примером могут служить решения представительных органов некоторых городов и районов Удмуртской Республики, регламентирующие порядок проведения на территории муниципального образования массовых мероприятий общественно-политического характера. Начнем с того, что они все разные, депутаты, видимо, часто проявляли свои законотворческие способности без оглядки на существующие прецеденты. Поэтому, помимо каких-то серьезных правовых несоответствий, там много просто несуразных моментов. Например, Совет депутатов Воткинского района конституционное право граждан на свободу собраний трактует таким образом: здесь принято положение, предусматривающее проведение собраний (сходов) граждан 'по мере необходимости, но не реже 2-3 раз в год'! Но все эти несоответствия устранимы, лишь бы наша страна больше не шарахалась от свободы как от черной кошки. Да это, наверное, и бесполезно, всегда найдутся люди, которые чувствуют бoльший дискомфорт от отсутствия свободы, чем при недостаточном питании. Особенно у нас. Не случайно словом 'диссидент' в Польше когда-то называли всех не- католиков, которым дозволялось свободное богослужение, то есть как раз русских и иже с ними.